Мне приснился сон.
С зажатым в ладошке рублем я подбегал к мороженщице – доброй тетке Фае – и на всю фантастически огромную сумму покупал «Эскимо». Руки немели от холода. Кусочки льда бриллиантами сверкали на солнце. Прохожие одаривали всепонимающими и немного завистливыми улыбками. Я же, онемев от сбывшейся мечты, бежал по мягкому зеленому газону к кому-то невидимому. Этот кто-то подзывал меня: «Сашка!» Голос был добрый, родной до спазм в горле, но я не мог, не мог увидеть, кто там зовет меня. Я бежал на этот голос, прижимая к груди мороженое. Я бежал, а мороженое таяло, превращалось в холодную липкую кашицу, стекало по рубашонке и оставляло сладкий след – след безмятежного детства.
Этот сон, нежный и непонятный, снился редко и оставлял после себя мятущийся, испуганный рой догадок в голове. Если приснился – жди неприятностей.
Приснился сон и в то средиземноморское утро, на третьей неделе пребывания в обшарпанном отеле с гордым именем «Эксельсиор». Грязная, липкая как кебабный жир духота ввалилась в так называемый номер-люкс, сорвала простыни, облила потом и навалилась удушающей массой.
Я распахнул глаза, вспомнил только что приснившееся и ударил кулаком по стене. Черт! Сломавшийся кондиционер вызвал меньшую досаду, чем невнятное послание детства. Что будет? Что случится? Какую пакостишку пошлет судьба? Я привык ко всем заподлянкам, даже на досуге пронумеровал их. Каждый раз после треклятого сна я прокручивал в голове возможные напасти и с трепетом, с внутренним содроганием ждал событий, которые обрушатся на меня, скрутят в бараний рог и оставят, беспомощного, бороться с нелегкой.
Я лежал на мокрой кровати, задыхался от жары и готовил себя к… К чему? Возможных неприятностей было двадцать восемь, делились на четыре группы.
Первая, самая ехидная, была кучка сексуальных неприятностей, например: подмена веселого секса с заводной упругой профессионалкой монотонным тяни-толкаем с вейбсбилдихой непонятного возраста. На эти мелкие пакости я внимания не обращал, делов-то…
Во второй группе толпились потные красноглазые вирусы и разные болезни, порой одолевавшие и составлявшие группу проблем, связанных со здоровьем. Их я переносил стойко.
Третья группа… Скорее не группа, а шеренга аккуратных чиновников-крючкотворов, каждый из которых – маленькая въедливая закавыка: «кредит не погашен», «отрицательное сальдо на счете», «не внесен очередной взнос» и т.д., и т.п. Финансовых неприятностей я, скажем честно, побаивался, но никогда их не пугался. Пугался я другого.
Я панически боялся маленьких гадостей, скопившихся в четвертой кучке. Имя им было одно – Невезуха. Спортсмены, картежники, преступники и все остальные, кто подходит под определение «игрок», меня поймут. Остальные пусть попробуют догадаться, что это такое – видеть вместо улыбки Фортуны часть тела, которая бывает приятной только у аппетитных девчушек. Эх…
Я лежал на мокрой кровати, задыхался от жары, прокручивал в голове возможные несчастья…
– Сорри, сэр. Плиз, гоу ту фон.
Что? Фраза из-за-под двери растолкала мысли в голове, вытолкнула прочь из постели и отправила в ресепшн к телефону.
– Алло.
– Хай, Арбалет. Хватит греть пузо. Собирай шмот и вали в аэропорт. Сегодня днем рейс во Франкфурт, последний на этой неделе. билет на стойке регистрации. Завтра жду тебя в семнадцать ноль. Место то же самое. Приятного полета и будь осторожен.
Ту-ту-ту.
Россыпь коротких гудков раскалила содержимое черепа, головная боль скрутила сознание, вытряхнула остатки мыслей куда-то на пол и клац! исчезла. Я повесил трубку, встряхнул головой и огляделся. Кругом толклись чужемордые туземцы. Ни единой родственной души меж ними не светилось. Увы, некому обслюнявить манишку. Никто не прижмет мою головушку к своей бархатной жилетке и не погладит выгоревшие на местном пляже кудри залетного молодца. Один я, совсем один.