Кисонька

Я зашел в подъезд, поднялся до верхнего этажа и ногой выбил дверь, ведущую на крышу. Оказался под холодным черным небом.

Подойдя к карнизу, я свесился вниз и прикинул, какой балкон является искомым. Судя по всему, вон тот, незастекленный. Я попытался вспомнить подробности своего, тьфу, Магдиного балкона. Кажется, вспомнил. Как-то раз выходил на него и стекол не наблюдал. Значит, это он. Я тихо, как мышка-норушка, спустился на балкон и осторожно заглянул в комнату.

Все мои расчеты оказались верны. Предсказуемая, простая дурочка Магда нервно прохажи­валась по комнате с незажженной сигареткой в руке. Да. Если бы в ее руке был пистолет, я бы, конечно, остерегся бесцеремонно вламываться в чужое жилье. Но тут момент обязывал. Выбив окно – осколки в разные стороны – я смерчем ворвался в комнату, свалил Магду с ног и забыв на время принцип «Женщин и детей не бьют, а любят», занес руку для разящего удара. Врага надо обезвреживать, так-то! И тут же получил каким-то твердым предметом по лицу. Ох! Боевая девка! Коня на скаку остановит, чего уж там про меня говорить. Не зря все инструктора рукопашного боя предупреждали: «Арбалет, у тебя стеклянная челюсть. Удар держишь очень плохо.» Точно. Такова моя физиология. В общем, пока я приходил в себя после нокдауна, Магда вскочила на ноги. Однако я, парень не промах, быстренько очухался и вскочил вслед за ней. Встали мы друг против друга в бойцовских позах, рявкнули друг на друга и начали выяснять, кто кого помогучей. У меня ответ, конечно, был заготовлен. Магда имела свое отличное мнение, которое попыталась подкрепить свистом пяток около моего лица.

Ох, не люблю я драки, кто бы только знал. В общем, уворачивался я от Магды как мог. Сам при этом кулаками особо не размахивал, все-таки есть внутри тормозок – нельзя женщину бить по лицу. Вот по попке можно. Что я и сделал. Толку от этого, конечно, чуть-чуть. Но, поглядите, как рассвирепела Магда. Во дела!

Ну-ка, ну-ка, давай-ка, милая, что там у тебя в запасе? Ах, опять маваши-гири. Эффектно, но не эффективно. Удар для кино. Отпрянул я в сторону и – пора кончать этот балаган! – тут же пошел на сближение. Ознакомься, каратисточка, с идеально отточенной техникой дзю-дзицу. Захват, зацеп и перевод в партер, а там уже начинается чистая риторика – наверху оказывается боец с большей длиной рычагов (то есть рук и ног), а также с большей массой тела. Надо изучать механику, чтоб не строить потом иллюзий. Масса моя как раз ровно в два раза поболее Магдиной. Пропорции тела тоже в мою пользу. Посему просьба не пыхтеть, не дергаться, а лежать спокойно, пока связываются руки за спиной.

Уф, стреножил я подружку боевую. Теперь можно и за жизнь побазарить.

– Отвечай, где Ханс.

– В Гамбурге.

– Не надо врать, милая.

– Я не вру, – Магда всхлипнула.

– Кисонька, я знаю, что Ханс в Москве. Знаю точно. Так что не конопать мне мозги, а выкладывай все как на духу. Ну?

Я не блефовал. По всем выкладкам Ханс должен был находиться здесь. Выкладка первая – факсимайл. Подписанный Хансом, он был принесен мне в семь утра. Но я-то точно знаю, что Ханс никогда не встает раньше девяти, только чрезвычайные обстоятельства могли заставить его под­няться с кровати в восемь, и суперчрезвычайные – в семь. Может быть, случай со мной был суперсверхнаичрезвычайнейшим, но… вспомните о двухчасовой разнице во времени между Москвой и Гамбургом, и все встанет на свои места. В пять утра гамбургского времени я имел на руках факс, подписанный Хансом, человеком, который ложится спать в два ночи и отключает до восьми утра все телефонные аппараты в доме. Я проверял как-то.

Вторая выкладка – запах мужского одеколона, унюханный мною вчера. Я вспомнил – это был запах Хансовского «Amouage». Только он мог оставить после себя такой богатый запах. Эстет, так его-разэтак.

Я погладил Магду по голове. Она дернулась разок-другой и сникла.

– Эй, подруга. Что-то у меня настроение поднимается, глядя на такую сексуальную женщину. Может, трахнуть тебя? Поза возбудительна, и ведешь ты себя экспансивно. Я люблю, когда подо мной елозят.

На мою голову вывалился поток ругательств, крайне бледных русских (язык, видимо, не до конца в своем посольстве выучила, не там знаний набиралась) и стандартных немецких. Фу-фу-фу.

Я потрогал петли, стянувшие ее руки за спиной. Потом еще раз проверил крепость веревки на ногах и шлепнул по попке. Упругой, черт подери.

– Ну, так что? Будем говорить, где Ханс, или будем совокупляться?

Опять ругательства.

– Меня радует, что ты не отвечаешь на вопросы и подталкиваешь меня к снятию штанов. Секса со мной ты не боишься и, может, даже желаешь. Но первым делом все-таки самолеты. Где Ханс?

Я прихватил ее за руки и чуть потянул вверх. Магда заверещала что есть мочи. Соседей не распугать бы. Двенадцать ночи, все-таки.

– Эй, ты можешь не визжать? У меня уши закладывает.

Магда чего-то буркнула, а я перевернул ее на спину и взял со стола пистолет.

– Будешь молчать – будешь лежать с простреленной головой. Юргена я уже уделал, следующей будешь ты. Мне деваться некуда, я вне игры. Ну.

Я щелкнул предохранителем.

– Ханс остановился в гостинице. Название я не знаю, только номер телефона. Завтра, вернее, уже сегодня утром он приедет сюда.

– Во сколько?

– В десять. Но сначала я должна буду позвонить и сказать, что ты перестал быть проблемой.

– Позвонишь.