Звонки

Трезвон будильника, наглый, хамский, душу выматывающий, был гораздо приятней ранних подъемов, устраиваемых Магдой. Я поворочался в кровати, почесал макушку, потом бросил взгляд на циферблат. Точно, как задумывал: десять ноль-ноль. Пора вставать. Меня ждут большие дела. Очень большие. Но сначала надо совершить один телефонный звонок по номеру… Хм. Куда же подевался мой блокнот? Вчера утром я положил его на стул, потом уехал в Кущино, приехал в четыре ночи, ничего руками не трогал, только побрился и лег спать. А теперь его нет. Странно.

– Эй, Магда, ты мой блокнот не видела?

– Не знаю, возле телефона что-то валяется, посмотри.

Действительно, блокнотик лежал на тумбочке у телефонного аппарата. Странно. Я его не мог здесь оставить. А, может быть, и мог…

Я позвонил Миле на работу и, выслушав два десятка тягучих длинных гудков, сообразил: «Суббота! Выходной». Делать нечего, набрал ее домашний номер и (не люблю расставания!):

– Привет, Милок.

– Тебе кого? – испитый мужской бас выбил меня из сентиментальной колеи. Ну вот, только настроишься на приятную беседу, сразу натыкаешься на грубого мужика.

– Э… Милу можно позвать к телефону?

– Нет таких. – Мужик повесил трубку.

Грубиян и хам.

Я посмотрел на дисплейчик телефонного аппарата. Вроде, верный номер набрал. Ага. Надо две последние цифры местами поменять…

– Алло.

– Сашка?

– Узнала? Очень рад. – Я подумал: «Чего бы еще сказать?». Возникла неприятная, нескладная пауза, прервать которую я не мог, не мог, не мог. Вывел меня из себя тот алкаш. Вроде бы прошел секундный испуг: «Наткнулся на мужа! Незадача!» Вроде бы снова все в порядке, все нор­мально, но от заранее заготовленных душевных теплых слов в голове остались лишь беспорядок и хлам. Что сказать-то?

– Знаешь, Милок. Я сегодня вечером отчаливаю.

– Как? Совсем?

– Ну, может, через пару-тройку недель вернусь. Не переживай.

– Ты хоть попрощаешься со мной?

– Вообще-то я сейчас пытаюсь это сделать. В общем, не скучай. Веди себя лапочкой и жди меня.

С того конца провода раздалось какое-то шебуршание, потом послышались всхлипы, шмыгание носом.

– Ну-ну-ну, Милок. Ты, что? Еще увидимся.

Не то, совсем не то. Грубо как-то все получается, нехорошо. Не так я хотел с ней поговорить, помягче, понежней надо было. Но какой смысл сейчас рассуждать о сделанном? Надо говорить, говорить, говорить, а слов нет. Только одно:

– Пока.

Я повесил трубку и подумал, что если б можно было вернуться назад на одну минуту, снова набрать телефон Милы и сказать всего два слова: «Люблю. Жди», может быть тогда не чувствовал бы себя таким козлом. Впрочем… Я глянул на часы. До встречи с Михой, если не продинамит, оставалось два часа. Времени оставалось в обрез. Я выскочил из комнаты и столкнулся нос к носу с Магдой:

– Подслушиваем, милая?

– Сдался ты мне. У меня звонок срочный, а ты как баба базаришь полчаса.

– На себя посмотри, – дал я ей ценный совет, а про себя заметил, что будь она поумней, додумалась бы до более незаметного способа подслушивания. Например, через параллельный аппарат или… Развить мысль дальше времени не было. Я быстро собрался, выскочил на улицу, загрузился в машину и помчался в Кущино. Миха, меня дожидаясь, запросто мог околеть на суровом морозе.