Танго

Кроме всего прочего я знал, что Мамон по четвергам устраивал посиделки с друзьями. Это – хорошая информация. Плохой информацией было следующее – посиделки устраивались абы где. Точное место и время их проведения определялись накануне, во вторник или среду. На дворе же куковал четверг, и откладывать на неделю возможность знакомства с клиентом нам с Леной не хотелось. Я покумекал, потолковал с подругой о деталях и усадил ее за телефон. Пока ковырялся с остатками наличности, Лена трепалась с какой-то подружкой. По окончании разговора она получила аванс, сообщила, что имеет потребность переодеться и, в момент собравшись, была такова. Я среагировать на стремительный уход компаньонши не успел. Остался стоять у двери с раскрытым ртом и нелегким сердцем. Потом прошел на кухню, сел у окна и начал ждать.

Ждать пришлось долго. И горевать пришлось тоже долго. Нет, двух штук было не жалко. Было обидно, что ценный экземпляр, найденный с огромным трудом при помощи случая, мог сгинуть без обратного адреса. Где ее потом искать?

Когда я, разъяренный долгим ожиданием, мысленно расчленил Елену на сотни маленьких кусочков и каждому нашел применение, в дверь позвонили. Никогда дребезг дверного звонка не звучал для меня так торжественно и радостно. Это был Чайковский, симфония номер пять.

Я пулей метнулся к двери и распахнул ее настежь. Ура! А это кто такая? Лена стояла не одна. За ее спиной возвышалась… каланча не каланча, но очень высокая девица. Выше меня точно.

– Проходите, девочки.

– Знакомься, Роберт. Это Ивонна, – представила Лена подругу.

Я улыбнулся: “Очень приятно” и внимательно рассмотрел даму, которой предстояло на два часа стать моей женой (согласно придуманного плана похищения печати). Дама мне не понравилась.

Пока Ивонна скидывала с себя дубленку и снимала сапоги, я размышлял о причинах антипатии, обуявшей меня. С ростом у Ивонны оказалось все нормально. Лишившись каблуков, она стала чуть пониже меня. Прическа – ослепительно-белый ежик – тоже никаких отрицательных эмоций не вызывала. При ее росте смотрелось очень стильно. Фигура? С фигурой имелись некоторые проблемы, истоком которых было, судя по всему, юношеское увлечение каким-нибудь атлетическим видом спорта, к примеру, академической греблей. Плечи Ивонна имела не уже моих. При все при том грудь, как вторичный половой признак, отсутствовала напрочь. Не было ее. Были мышцы. Животик чуть выпирал из обтягивающего платья и наводил на мысль, что со спортом покончено, а привычка питаться калорийно осталась. Ноги… Ноги у Ивонны были неплохие. Хорошие ножки.

Общупав взглядом будущую жену, я сменил неприязнь на деловую заинтересованность. Нормальная девчонка. Выражение лица чуть глуповатое, правда. Елена имела более осмысленный вид… Ладно.

– Проходите, девчонки, в комнату. Сейчас чаю попьем и двинем в путь.

Чай попили. В путь двинули.

По дороге я обдумывал план, придуманный в паре с Леной, и склонялся к мнению, что взять Мамона на арапа не получится. Слишком шаткой казалась конструкция, выстроенная нами. Мы спланировали подъехать к офису клиента, дождаться выезда его автомобиля и на безопасном расстоянии проследовать за ним до места знакомства. Определенная логика в идее присутствовала, но больше было неясностей. Неясность первая, очевидная: клиент находится не в Москве, а у себя дома. Ехать в Кущино? Вопрос. Неясность вторая, не очевидная: Мамон является почетным членом закрытого Клуба Подмосковных Дачников. Что делать? Как проникать на сугубо мужское заседание? Опять вопрос.

Весь в сомнениях и размышлениях, я проехал мимо Мамоновского офиса. Там стоял черный “Юкон”. Это хорошо, очень хорошо! Я отъехал на сто метров вперед и затормозил. Потом приказал Лене развернуть голову в обратном направлении и наблюдать возможный выход клиента. На часах было без четверти шесть, самое время.

Клиент вышел через полчаса: вывалился на улицу с каким-то милицейским чином. Интересное было зрелище. Мамон размахивал руками, топал ногами, в общем, изображал негодование. Милиционер стоял по стойке “вольно” и не шевелился. Чего это они так? А-аа. Вспомнил, из головы вылетело. Мамоновский офис был вчера дерзко ограблен. Вот он и переживает. Милицию распекает за то, что она не шевелится, мелких жуликов не ловит, покой крупных жуликов не стережет. И вообще, неизвестно чем милиция в Москве занимается…

Вскоре у Мамона запас гневных телодвижений иссяк. Он на прощанье взмахнул обеими ручонками, похоже, обращаясь за помощью к своему мафиозному богу и погрузился в”Юкон”. Через минуту автомобиль прошелестел мимо нас. Пора!

Мы пристроились в кильватер “Юкона” метрах в пятидесяти позади. Я понес ахинею насчет естественности поведения и скромности. Лена закурила сигарету. Ивонна хихикнула и что-то быстро зашептала подруге на ушко, стреляя в мою сторону живописными глазками.

Через полчаса мы сидели в самом дальнем углу ресторана “Место встречи”. Как будто бы отмечали семейное событие. По легенде я был мужем Ивонны, а Лена – ее сестрой Виолеттой. В экзотических именах я по-прежнему сильно путался, но девчонки перейти на нормальные Лена и Лариса отказались. Пришлось напрягаться и следить за речью. Хорошо, официант шустрый попался, быстро принес апперитив. Я махнул стаканчик и пришел в норму. Сидевшую по правую руку девицу стал называть Зайчиком, а ту, что напротив – Рыбкой. На том и договорились.

Мамон с компанией расположился наискосок от нас и отдавал официантам короткие отрывистые приказы. Когда их стол был уставлен питием и кушаньями, Мамон обвел долгим хозяйским взглядом присутствующих и заметил Рыбку. Есть контакт! Клиент оживился, заерзал, начал строить глазки. Рыбка тоже подмигнула глазиком и кончиками пальчиков потрепала локон длинных волос. Таким образом, Мамон превратился в рыболова-котика, а Лена из Рыбки оборотилась Киской. Какие телодвижения произвел Мамон в ответ, я уже не видел. Принялся изображать естественность и непринужденность. Как только до ушей долетели первые аккорды “Ла Кумпарситы”*, я вспомнил Сан-Марко и Романыча, учившего меня танцевать танго. Долго он со мной мучился, месяца три, но в конце концов своего добился. Когда Тед заводил на танцах “Буэнос-Айрес”, я такие коленца выкаблучивал… Восхищенные дамы челюсти вывихивали, глядя на меня. Хорошее было времечко.

Я кивнул Ивонне, мол, давай-ка, жена, сходим, потанцуем, и фраерам здесь всем сидящим растолкуем, что есть еще место романтике. Жена с радостью согласилась. Оттанцевали мы от столика в центр зала и начали там вензеля выписывать. Киска осталась скучать в одиночестве. Впрочем, одиночество не затянулось. К объекту желания тут же подкатил Котик и пустился в долгое словоизвержение. Я не слышал какое именно, но по интенсивной жестикуляции догадался, что речь шла о чем-то романтическом и возвышенном. Пусть их. Лена свое дело знала, клиента упустить не могла.

Я сфокусировал внимание на Ивонне. Мы с ней были очень примечательной парой. Половина ресторанной публики очень внимательно нас рассматривала. В чем загвоздка? В нашем незаурядном танцевальном мастерстве? Нет. Похоже, дело было в ее обуви. Босоножки, привезенные Ивонной в ресторан, имели шпильки по десять сантиметров. Именно на столько я был ниже ее. Похоже, мы выглядели очень романтично. Встретились в аргентинских пампасах два одиноких телеграфных столба. Пора закругляться.

Танго кончилось. Мы вернулись за столик. Лена куда-то улетучилась. Мамона тоже на своем месте не было. Где они? Наводили мосты дружбы? Я оглядел зал и увидел Котика с Кисиком. Они танцевали вальс, ворковали, перемигивались, вели себя как пионеры на танцплощадке. Эх, молодо-зелено.

В Кискиных танцах и нашем с Ивонной чревоугодии прошло достаточно много времени. Часа три-четыре.

Я, поедая и запивая, дивился музыкальной программе. Оркестр играл исключительно классические бальные номера, изредка разбавляя их полублатным шансоном. Хорошая гремучая смесь для подвыпивших мужичков в возрасте. А вот как у меня дела с алкоголем?

Я прикинул, что принятая в самом начале доза должна выветриться из организма. Значит, пора закругляться, покидать приятное место, садиться за руль и ехать прочь. Я позвал официанта и попросил рассчитать нас. Лена тем временем в очередной, сто одиннадцатый раз покинула столик и принялась отплясывать на пару с Мамоном. Показалась мне при этом излишне возбужденной. К чему бы?

Додумать не получилось. Отвлек официант, принесший счет. Я расплатился. Щедро навалил парнишке на чай и, в ожидании Лены, затеял беспредметную болтовню с Ивонной. Начал трепаться о всякой чепухе. Как-то сама собой речь скатилась на мой прежний род занятий. Почему не знаю, но я оказался бывшим инструктором рукопашного боя и настоящим владельцем отеля. Естественно, пришлось пригласить Ивонну в гости. Когда я объяснял ей, на какой рейс надо делать пересадку в Майами, чтобы улететь на Сан-Марко, к нам присоединилась Лена. Грохнулась на стул и громко сказала: “Все ништяк!” Тут же хлопнула стакан водки. Обвела мутным взглядом меня, Ивонну, окружающую публику. Почесала пальчиками воздух. Что такое? Ага, послала Мамону какой-то знак, похоже, погладила его за ушком на расстоянии. Я глянул на часы и коротко скомандовал: “Пора!” Лена заартачилась: “Погодь, Робка. Еще минута!”

Она в два захода поднялась со стула и вихлястой нетрезвой походкой направилась к Мамону. Я в нервном ожидании побарабанил пальцами по столу. “Трам-та-ра-рам,” – выбили они марш Мендельсона. Я посмотрел на пустой графин на столе и задумался. Водку я, однозначно, не употреблял. Был за рулем. Ивонна налегала исключительно на шампанское. Вопрос: кто усугубил поллитру? Я перевел взгляд на возможный вариант ответа. Категорически нетрезвая Лена на пару с абсолютно возбужденным Мамоном проходилась тустепом по залу. Учитывая количество выпитого ею, этот танец был лишним пунктом в программе романтического вечера. Как бы она не испачкала своими выделениями манишку кавалера. Я еще раз глянул на часы.

Когда лабухи перестали страдать по двум свечам, я быстро встал из-за стола и подошел к Лене. Взял под руку якобы сестру жены и объяснил удивленному Мамону: – Извини, братишка. Нам надо домой выдвигаться. Не обижайся. Далеко ехать. Да и своячница что-то не в форме. Бывай!

Мамон взмахнул густыми бровями, похлопал меня по плечу ладошкой, мол, понимаю, и вернулся к своим друзьям.

Я, Ивонна и ведомая под ручки Лена быстро покинули ресторан. В моей голове зудело: “Как Лена запомнит Мамоновский телефон? Она ж ничего не соображает.” Дело осложнялось тем, что согласно инструкции Лена не могла дать Мамону свой домашний телефон. По легенде мы жили в запредельном нетелефонизированном районе Москвы.

Я переживал.

Переживания оказались напрасны. В машине Лена, икнув, махнув рукой и извинившись: “Простите, ребята. Ужралась в говно!”, показала мне витиеватую, в виньетках и загогулинах, визитку. Рядом с игривым именем Алик значился номер телефона.

Есть контакт! От винта!

О штурме дачи можно было не беспокоиться. Вечер прошел очень продуктивно, сэкономил целую неделю и позволял смотреть в будущее с оптимизмом. Наш план сработал на все сто. На радостях мы в три голоса затянули песню про ледяной горою айсберг и неспешно покатили куда-то в Строгино. Там ненаглядные певуньи снимали квартиру, и я подрядился доставить их до дома.

Пресытившись пением где-то к половине пути, мы замолчали. Вернее, замолчали я и Лена. Ивонна ерзала на сидении справа от меня и время от времени что-то ритмически выкрикивала в раскрытое окно. То изображала пение про каких-то ревнивых подружек, то просто дурачилась, частила народные напевки. В перерывах между исполняемыми номерами Ивонна бессовестно и нагло проявляла интерес к моим эрогенным зонам. Не могла расстаться с ролью жены, вошла в образ и с радостью там пребывала. Но мне каково? Пришлось останавливаться и пересаживать ее назад, к забывшейся мертвецким сном Елене.

Доехали мы до места назначения без проблем. Я проводил девушек, точнее, погоняемый Ивонной перенес Лену на руках до их квартиры. Внутрь зайти отказался. Сурово отверг настойчивые просьбы заглянуть на огонек, молча откланялся и вернулся к Федору. Поехал домой, в Нагатино.