Терзания

Проснулся я перед самым обедом. Голову занимала мысль, что двести тысяч долларов на счету – мелочь, которой может хватить только на… На что именно, пока не придумал, но пребывал в твердом убеждении, что «Ламборджини-Дьябло» – мечта всей жизни – стоит точно больше двухсот штук. Так что восемь лимонов, которые сами просятся в руки, помешать мне никак не могут. С такими вот тягостными мыслями я бегал, прыгал и отжимался.

…

В терзаниях прошла неделя.

…

Потом еще одна.

…

Потом я подошел к зеркалу. На меня смотрел злой неуступчивый мускулистый мужик::

– Здорово, Арбалет.

Я еще раз смерил себя взглядом и – прочь шутки с прибаутками! – добавил:

– А теперь все будет на полном серьезе. Приколы кончились.

Не откладывая дело в долгий ящик, я объявил Романычу, что беру двухмесячный тайм-аут для путешествия в Европу. Причину отъезда объяснять не стал, только сказал: «Надо ехать и все». Потом закинул вещи, могущие понадобиться, в дорожную сумку. Таких вещей оказалось три штуки: Анина печать, мой блокнот с телефонами гамбургских друзей и теплая куртка, в которой я больше года назад прилетел на Карибы.

Маловато для рискованного вояжа. Взять пистолет? Бессмысленно. В самолет не пропустят. Деньги? Точно. Без денег никуда. Я пошел в банк и оформил дебитовую карточку. Эта пластиковая штучка, наверняка, могла пригодиться в будущем. Потом, чуть покумекав, я оформил до кучи кредитную карту, обзавлеся дорожными чеками и некоторым количеством разнообразных банковских справок. Что говорить, стал ученым и предусмотрительным.

Через час карточки были получены на руки.

Через два — куплены билеты на ближайший вечерний рейс до Майами.

Через три — за час до отлета — я присел на диван. Погрузился на минуту в воспоминания.

Как же давно это было! Чуть меньше двух лет назад я поклялся никогда не возвращаться в Россию. Я лежал в больничной палате, тяжело, мучительно приходил в себя и просил Бога помочь мне выкарабкаться. Молитва, после которой дела пошли на поправку, была одна: «Господи, только помоги мне выжить. Я сразу уеду отсюда и никогда здесь не появлюсь. Никогда не буду заниматься тем, чем занимался прежде. Никогда!»

Как же давно это было.

Настолько давно, что искренняя молитва показалась незначительной ерундой, пришедшей в голову по причине бессознательного состояния.

Я встал и поехал в аэропорт.