Взрыв
Следующей ночью депозитарий шандарахнул. Мелкий взрывчик чуть своротил пару стоек в правом дальнем углу и будь здоров как закоптил помещение. Что и требовалось получить. На утро все владельцы депозитных ячеек сбежались к месту происшествия, чтобы пощупать свои секреты. На месте ли? Я не торопился и прибыл к банку последним.
Какая-то часть перепуганного народа уже громыхала ящиками в депозитарии. Остальные в количестве двух-трех десятков нервно прохаживались по площади перед банком. Депозитарий был не резиновый, поэтому граждан во избежание столпотворения запускали мелкими партиями. Переполох был средней руки, паники не наблюдалось.
Культурно заняв очередь, я обзавелся газетой и присел на самой дальней скамейке в тени. Часа через два, самым последним и самым спокойным клиентом я попал-таки в депозитарий и внимательно осмотрелся.
Я хорошо знал Анино прошлое. Меня интересовали четыре ряда стоек в глубине помещения, те самые, где располагалась среди прочих и моя ячейка. Именно эти стойки со всех точек зрения были наиболее привлекательны для хранения ценностей. Причина привлекательности? Ответ прост: узость помещения. Никто посторонний не мог увидеть, что кладут в ячейку и что вынимают. Спина владельца в любом случае укрывала секреты от чужих глаз. Даже смотрителю – тупоголовому Мигелю – при всем его желании не удалось бы подглядеть. Этим фактом я воспользовался накануне, когда просунул пакет с взрывчаткой в узкую щель между стойками в правом углу.
Все было продумано до самых мелких деталей. Предмет особой гордости – состав взрывчатой смеси. Никаких разрушений не случилось, зато появилось очень много сажи на вертикальных поверхностях.
Итак, что мы имеем?
Я скользнул взглядам по передним панелям ячеек. Их, конечно, протирали, но сажа в выемках замочных скважин оставалась в первозданном виде. Окончательно избавиться от нее могли только ночью, когда у персонала появится время на тщательную уборку с моющими спецсредствами. А пока надо ловить момент.
Открыв ячейку, я достал оттуда лист бумаги и ручку. Лист конечно же был заранее разграфлен на четрые раза по пятнадцать квадратиков, соответствовавших ячейкам в четырех стойках. Осталось пометить крестиком квадраты ячеек с нетронутым налетом сажи на замочных скважинах. Ячейки со следами ключей, естественно, пропускались.
Вышел из банка через пять минут. В кармане — лист бумаги с тридцатью четырьмя крестиками.
На следующий день я с большой спортивной сумкой на плече опять посетил депозитарий. Спешить со своим делом не стал, завел неторопливую беседу с Мигелем. Осудили мы с ним подлых клиентов, хранящих взрывоопасные материалы в банке, потом посудачили о том, о сем, о погоде, о женщинах, бейсбол вспомнили, похвалили размер моей сумки (по общему мнению, хорош для средней руки арктической экспедиции). Когда темы для простого мужского разговора иссякли, я всучил Мигелю последний номер «Пентхауза». «Девушка месяца на прошлой неделе здесь отдыхала, своими глазами видел,» – сообщил я Мигелю. Тот, простофиля, поверил, выхватил журнал и углубился в изучение содержимого. Я взял со стола мастер-ключ и, сгорая от нетерпения, направился к родным, любимым стоечкам, чтобы проверить свои предположения.
Проверил.
Все оказалось верно. Из трех с половиной десятков ячеек, помеченных накануне, я мог смело вычитать две трети. Двадцать пять ячеек, пустых, открывали ночью и протирали закопченные ребра панелей. Остались девять ячеек, имеющих легкий, чуть заметный налет сажи на ребре. Они!
Полностью стереть сажу с ребра закрытой ячейки было невозможно. Ни пылесос, ни тряпка помочь не могли. Только ключ, который имелся у клиента!
Я оглянулся.
Мигель перелистывал страницы и внимания ни на что не обращал. Я достал из кармана Анечкин ключ и вставил его в левый, клиентский, замок первой по списку ячейки. Неудача. Замок открываться не хотел.
Я опять оглянулся. Мигель завороженно разглядывал фотографию на развороте журнала. Хорошо! Следующая ячейка. Неудача. Третья. Аналогично. Четвертая. Есть! Я вставил во второй замок мастер-ключ, открыл ячейку и в три гребка перенес ее содержимое в сумку.