Тотально синий небосвод

Тотально синий небосвод – чистейшие циан с магентой*! – навис под потолком. Там же чуть слева прожектор, местное солнце, заливал анилиновыми* лучами ландшафт бездонной красоты – яркий, броский, расписной. Изумрудные травы в полный рост, экзотические цветы всевозможных красок и оттенков, пальмы, рододендроны*, кипарисы и прочая флора, виденная только в «Клубе кинопутешествий»*, густо, щедро, как попало без оглядки на топографию и почвоведение расцветала, кустилась и колосилась везде, где можно и нельзя. За буйной зеленью возвышались горы с рафинадными вершинами, сверкали водопады, большие, маленькие, крошечные. Воздух звенел чистотой.

Голова пошла кругом от увиденного. Я чуть не сорвался вниз, в фиолетовый сумрак. Посопел, собираясь с силами, и вылез из люка. Огляделся еще раз и присвистнул. Красотища неземная!

Я направился к горам, не таким далеким как казалось первоначально. Километра полтора топать.

Через две минуты стоял у водопада, точь-в-точь как на гобелене* у двоюродной тетки на даче. Журчание воды натолкнуло на практический лад. Я подставил ладоши под струйку и пил, глотал, захлебывался... не напивался. Вода падала в желудок, но жажду не утоляла. Пить хотелось нестерпимо. Я, раздосадованный, плеснул воды на лицо и огляделся. Какой толк от родника, не утоляющего жажду и не освежающего? Может, этот пейзаж, кроме как радовать глаз, ни на что не годится? Я повалился на траву. Уф, хорошо. Трава казалась настоящей – зеленой и густой. Нежнее шелка, мягче пуха она держала тело на весу.

Хм. Странно.

Трава, абсолютно натуральная на ощупь, не имела запаха. Я втянул в грудь воздух. Никаких запахов обоняние не распознало. Ладно, пусть. Буду лежать, набираться сил.

Лежал минуту, две, три

Жажда пропала, но чувство усталости не исчезло, тело испытывало неудобства. Трава прогнулась до земли, и я пластался на холодном жестком грунте. Неприятно.

Встал, сделал пару шагов, повалился на траву. Через минуту еще и еще. Хотелось уплыть по траве в беспамятство.

Не получалось.

Я проваливался к земле, больно стукался коленками, локтями, лицом и всем остальным, в момент замерзал и, превозмогая усталость, вставал, делал шаг, чтобы повторить неудачу. 

Метров через тридцать шаги стали даваться неимоверно тяжко, будто взбираюсь в гору. 

Я оглянулся и обомлел. Под тяжестью нагромождений конструкция этажа деформировалась. Дальняя часть пола, оставшаяся позади, кренилась и сыпалась вниз. Часть, на которой я находился, вздымалась вверх. На меня дунуло горячим и душным. Внизк оказался не фиолетовый этаж... внизу бесновался оранжевый вал. Внизу полыхал пожар.

Я побежал прочь.

Бежать становилось тяжелей, подъем становился круче. Я не понимал, зачем бегу, куда... Крутизна склона превышала сорок пять градусов. Я не бежал, а карабкался всеми конечностями вперед. Страха не было. Мной владели изумление пополам с остервенением. Горы, недавно манившие вершинами, завалились вбок. Водопады тоже завалились и стекали по диагонали. Черт! Вода падала наискосок, справа сверху влево вниз! Все было как нарисованное. Я это видел, осознавал, не понимал, как такое может быть, но продолжал лезть вперед и выше, будто там ждало спасение.

Раздался треск. Свалился вниз кусок поверхности, совсем близкий.

Я огляделся. Две трети пространства полыхала, плавилась как пластмасска. Я припустил, что было сил, карабкаясь уже по отвесной стене. Стоп! Я увидел в полу – или в стене? – дверь. Натуральную деревянную с латунной ручкой. Я толкнулся и вывалился в пустынный коридор с белой ковровой дорожкой и двумя десятками дверных проемов. Что это? 

Больничные покои, стерильные, безлюдные, пустые?

Неважно. Туда!

Дверь захлопнулась за спиной.

Половину коридора я одолел быстрее собственного визга, потом успокоился, перевел дух и побрел куда получится. Любопытства не испытывал.

Надоело! Хочу жрать и спать, аттракционы достали! 

Разговаривая сам с собой, топал по коридору. Дойдя до середины, остановился, обнаружив перпендикулярный коридор, на мраморном полу которого ковер отсутствовал. Сворачивать или идти прямо? Конечно, прямо! Все время прямо!

Я сделал шаг, и в это время слева, в конце нового коридора, мелькнуло нечто стремительное и раздался рык. Волосы встали дыбом. Нервные окончания задрожали, как ударенные током. Звериный рык повторился. Более яростный, чем в первый раз, он толкнул меня.

Я, не поворачивая голову в сторону зверя, бросился прочь. Раздался четырехкратный цокот когтей о мрамор, и снова, снова, снова! Я что было мочи бежал вперед, не зная, есть ли там выход. Зловещий, душу раздирающий цокот исчез, превратился в топот, глухой и плотный. Понятно, зверюга побежал по ковру. Это совсем рядом! Ай-ай-ай! А-аа-ааааааах!!!

Издавая на ходу истошные крики, – так легче бежать! – я достиг конца коридора. Уперся в стенку лбом, готовый пробить, прогрызть, процарапать насквозь, и боковым зрением заметил металлическую лестницу. В один прыжок метнулся к ней и, пролетев вниз метров пять, приземлился на рыхлый грунт. Что такое? Я оказался не внутри шара и не снаружи в песках, но в длинном погребе. Сломя голову побежал мимо пустых камер со стальными решетками. Сзади послышался рев, удар лап об землю – зверюга прыгнул вслед за мной! – и частый топот. А силы меня покидали. Мышцы кричали мозгам: «Пять шагов и баста! Ноги подкосятся! Тело превратится в мешок страха и бессилия!»

Будь что будет! Я толкнулся в камеру, решетка подалась, открылась. Заскочил внутрь, захлопнул решетку и клацнул засовом, чтоб закрыться, спастись от зверюги толстенными стальными прутьями.

– Уф! – выдохнул я и дернул решетку. Прочность сомнений не вызвала, каким бы мощным ни был зверь, преследовавший меня. Засов тоже надежен.

«Накось выкуси!» – я довольный прислонился к стене, вытянул ноги и, захлестнутый любопытством, принялся ждать зверя. Хлопнул по карманам, нащупал гранату, воодушевился. Разъяренный рев становился все громче и ближе, все ужасней и чудовищней. Когда в висках заломило от его силы и мощи, рев промчался мимо абсолютно бестелесный и вскоре растаял.

Я испугался звука. А мог ли он причинить вред?

Я подошел к решетке и дернул засов. Тот не тронулся с места. Еще раз дернул. Ручка с хрустом оказалась у меня в руке, засов остался на месте.

Ох! Я подергал решетку. Без толку. Потряс засов. Безрезультатно. Я принялся бить и пинать стальные прутья, но только отбил кулаки и коленки. Вот это да! Замуровал сам себя! Слезы хлынули из глаз. В более отчаянное положение попасть невозможно.