Я опять оказался

Я опять оказался перед господином.

– Ну-с, – он вопросительно глянул на меня. – Если продадите душу, вас это не обойдет.

– Я согласен. Что делать?

– Ничего. Немножко терпения. Как только подготовят бумаги, приступим к процедуре.

– Почему выбрали меня?

– За вами забавно наблюдать. Можете глянуть.

Господин встал и направился к светильнику, мерцавшему метрах в тридцати. Я встал и направился за ним. Где-то на половине пути, он остановился и пропустил меня вперед с напутствием:

– Дальше идите осторожно. Вы очень впечатлительный человек.

Глазам открылось интересное. На высоте в полтора метра висел кристалл размером с апельсин, многогранник интенсивно красного света, непонятным образом подсвеченный. Он, ничем не закрепленный, парил подобно призраку и освещал площадку, казавшуюся знакомой. На зеркальный пол насыпали песок и гравий. Рядом стоял белый шар, в полметра диаметром, странно знакомый. За ним в метрах в десяти-пятнадцати стояла дюжина таких же шаров. 

Я прошел чуть вперед, чтобы рассмотреть площадку, и обнаружил насекомое шевеление. В пару шажков подошел к светильнику, чуть подвинул и направил луч света на заинтересовавший пятачок. Конечно же, это были я сам и Вероника Сергеевна, размером с вошек. Я вспомнил, как полтора месяца назад подыхал в поганой пустыне, как наблюдал за подошедшим великаном, как оскорблял его. Всплывшие из памяти ругательства в собственный адрес заставили улыбнуться.

Смелый парень, однако. Знал бы с чем еще столкнется, не сучил бы ручками-ножками.

Я разогнулся и пошел обратно. Ничтожная тварь, а что-то корчит из себя.

Действительно, забавно.

На полпути был остановлен визуальным сигналом. Господин приподнял ладонь, чтобы я двигался медленнее, и пальцем вычертил наказ пройти стороной.

Что такое?

В ложбинке сбоку ползала очередная копия меня.

Я глянул в сторону господина. Он поднес указательный палец ко рту, потом еще раз очертил полукруг. Точно! Надо осторожно обойти это место. Не ровен час, опять напугаю сам себя до икоты.

Как можно мягче ставя подошвы, я отправился к господину. Тиражирование моей сущности он объяснять не стал, ограничился фразой:

– Ничего особенного. Жизнь – всего лишь повторение пройденного, но чуть поумнев…

Я молчал, ничего не понимая. Господин потрепал по плечу:

– Забыл предложить подзорную трубу. Так удобней

– Кто это? – кивнул я в сторону собственных копий. Вспомнил мудреное слово «репродукция*».

Зачем множить мои копии?

– Мысль неправильная, – насмешливый взгляд господина превратился в веселый. – Нет копий. Везде вы собственной персоной.

– Не понял.

– Сейчас трудно объяснить. Может быть, потом расскажут. Но давайте для простоты представим, что случилась репликация личности. Например, одна реплика страдает в аду. Вторая возвращается в свой мир и наслаждается. Третья остается здесь на службе. Но это одна и та же личность. Разницу между репликой и копией понимаете*?

– Нет.

– Тогда закроем тему. Еще вопросы есть?

– Какой смысл в том, что именуется адом?

– Никакого. Человек должен страдать. Мучения – его крест. Если он в первой жизни не испытал страданий, компенсирует в последующих ипостасях.

– Почему вы решили, что удел человека страдание?

– Не знаю. Мне кажется, что я создал его для страданий. Если есть душа, будет страдать. Не страдают те, у кого нет души. Зверюшки всякие, подонки, идиоты...

– Люди, которые воюют в песках, тоже страдают?

– Еще как. И не только те, кто воюет. Все, попавшие сюда, страдают. Одни страдают на полях сражений, другие в рудниках, третьи в песках, четвертые страдают, ничего не делая. Для одного ад – это тяжелый физический труд. Для другого – война и мордобой. Для третьего – отсутствие секса. Для четвертого – предчувствие любви.

– Меру страданий определяете вы?

– Нет. Я тут ни при чем.

– Но это же ад. Вы здесь главный.

– Ну и что? У каждого человека собственный ад, и он носит его в собственной душе. Это закон жизни.

– Что ждет меня после смерти?

– То же самое. Только нескончаемое. Все, что носите в своей душе – это ваше на веки веков при жизни и после смерти. Впрочем, несут бумаги.