Для сброса наваждения

3 июля 1993 года
суббота
14-35

Для сброса наваждения придумал занятие. Встал к окну и шагами отсчитал расстояние до противоположной стены. Комната в длину имела двенадцать шагов. А в ширину?

За полтора часа я шагами измерил длину, ширину и биссектрисы всех комнат. Когда принялся за измерение в прыжках, за окном раздался взвизг тормозов и, чуть позже, мягкое «плямс!» закрывающейся дверцы. Выглянул в окно и обнаружил Жорика, удалявшегося от запыленного, темного «Форда Торус».

«Опять угнал», – предположил я.

– Нет, милый друг! – опроверг Жорик, влетая в помещение. – Филантропы дали покататься, заодно клиента охмурим. Уверен, придет пешком со стороны станции метро. Ах, эти провинциалы! У них столько денег и они так непосредственны, что хочется охмурять их и облапошивать! А ты чего такой напуганный?

– Да, так… – замялся я.

– С Митяем пообщался? – смекнул Жорик. – Девчонок на работу взял?

– Нет.

– Зря. – Жора подошел к окну, покрутил головой. – Где же керосинщик, а? Время пять минут пятого. Не иначе, заблудился. Ты про Митяя, кажется, хотел спросить?

Я напрягся. Вопрос срывался с языка, но пугал возможный ответ. Я не знал, что будет, если Жорик скажет: «Митяй тоже оттуда».

– Расслабься, студент, Митяй оттуда, – Жорик потрепал по плечу как ни в чем не бывало. – Нормальный дядька. Лет семьдесят назад прибыл сюда и не парится.

– Чего?! – вместо испуга пробило недоумение. Живенькому Дмитрию Ефимычу на вид не больше шестидесяти. Семьдесят лет тому назад он выбраться не мог и по другой причине. Я видел его пару-тройку недель назад. Запредельная несуразность крылась за словами Жорика.

– Ничего, – прозвучало из соседней с холлом комнаты, где Жора крушил мебель. Я прошел на звук голоса. В комнату заходить не стал, чтобы не мешать разбрасыванию хлама, остановился в дверном проеме.

– Бизнес как обычно, – продолжал Жорик. – Подписали с дядькой договор, вернули в Кинешму, раз в двадцать лет перетаскиваем на новое место с заменой документов. Последние пятнадцать лет он кандидатом наук в Москве коптит. Ну-ка, студент, оцени. Похоже на беспорядок?

– Очень.

– Хорошо. Наша задача, Ромыч, до прихода Сереги нарисовать следы усопшей конторы, то есть устроить бедлам со следами былого великолепия. Главное – правда жизни. Жалко, бутылок нет, чтоб как в натуре. Кстати, даю вводную. Поработали два года, на прошлой неделе с делами завязали, сотрудников разогнали, ценности скинули. Сидим в рубище, делаем ноги в Калифорнию, в деревню Инклайн Виллидж*. Читал Джека Лондона про Сакраменто, край богатый? Про нас! В целом, твоя задача – убедительно молчать. Назначаешься на вечер персональным секретарем, немногословным и важным. Понял?

– Угу, – кивнул я головой.

– Молодец. Вопросы есть?

– Есть. Сколько лет Митяю?

– Столько же, сколько было в пятом году. Двадцать шесть, кажется.

– Сколько?

– Не удивляйся. Имеет право выглядеть постарше.

Я молчал. Рой вопросов кружил в голове.

– Почему так долго живет?

– Условия договора.

– Какие?

– Мы обещали предоставить возможность совокупиться с двумя девственницами одновременно. За это он отдает душу. Все по чесноку.

– И что? Не предоставили?

– Б-гг. Табуны подгоняем каждый месяц. Этот хрыч за семьдесят лет мог отутюжить тысячу не мятых телок. Возьми сегодняшних. Угощай «Амареттой», волоки куда хошь.

– А он не хочет?

– Еще как хочет! Ты ж по глазам видел. Похотью исходит, брызги в стороны летят. До мозга костей мечта его жизни.

– А почему не реализует?

– Потому что, реализовав, вернется к нам. Знает, понимает и предпочитает мучиться здесь. Надеется, что адские муки приятней переживать в Расее-матушке.

– Может он прав?

– Студент, ты и двух дней не продержался бы на его месте. Ты не титан, чтоб выдержать такое напряжение. Он тоже не титан, но у него мозгов нет, в отличие от тебя.

Жора прошел в дальнюю комнату. Оттуда послышалось подвывание:

– Зе клейм ви холд из гуд эз голд, бонанза! Хэнд ин хэнд ви билт зис ленд, Пандероса Ранч!Так студент. Слышишь? Чем ломать себя семьдесят лет, проще вернуться в пески. Поверь, лучше будет.

– Не поверю.

– Студент, на ящик водки замажем. Когда вернетесь, я встречу организую. Митяй с родимой трехлинейкой будет самым счастливым опездолом. Так что, готовь ящик, – Жора вернулся в холл, подошел к окну с вопросом:

– В какой стороне станция метро?

– Справа.

– Ставлю десять баксов против одного, что клиент появится с правой стороны с мороженкой в руке.

– Согласен. Доллар, что приедет на тачке слева, – ответил я и встал рядом.

Через пару минут со стороны центра Москвы, то есть слева, подкатил «Кадиллак СТС*», снежной белизны в бликах солнечных лучей. Жорик согнул удивленную бровь. Из лимузина вылезли затрюханый толстяк и пара мальчуганов-крепышей, не ресторанных, других, из качалки. Качки играли бицепсами под двубортными костюмами, хмурились. Толстячок лоснился от удовольствия.

– Буказоид получишь вечером, но ящик готовь, – признал поражение Жорик. – Значит так. Встречаю гостей, а ты – молчи в тряпочку. Будешь тенью отца, понял?

Жорик умчался. Я остался у окна, прикидывая, тенью какого отца буду. Опять ждать всезнайку Жору, чтобы получить ответ.

Буду ждать.

Дверь распахнулась, и я увидел настоящего долларового миллионера. Миллионер местного разлива: пыльные башмаки, штаны с пузырями на коленках, лоснящийся пиджак и мощный перстень на среднем пальце правой руки. В прошлый раз ювелирные украшения не наблюдались. Похоже, нацепил по торжественному случаю, чтобы впечатление произвести. Перстень казался смутно знакомым. Я покрутил в памяти события дней, чтобы вспомнить, где мог видеть подобную красоту. На ум пришли капитан-гаишник двухнедельной давности и Жорик, совавший перстень вместо взятки.

Не похож.

Или похож? 

На Жоркином перстне камней больше было. Но и этот нарядно блистал, внушал.

Я перевел взгляд с перстня на обладателя. Дядя вразвалку добрался до середины комнаты и встал, расставив ноги на ширину плеч.

Его голова покрутилась вокруг шейной оси. Рядышком с миллионером возник Жорик, меланхолично обводя рукой местный хлам:

– Все, что осталось от русского филиала. Кстати, не желаете выкупить здание в полную собственность? Могу устроить за треть от реальной стоимости . Всего лишь триста сорок тысяч. Нет? Жаль. Очень жаль. А начиналось все хорошо и весело. Да, золотые времена были в эпоху правления либералов в розовых штанишечках, но кончились. Нет былого романтизма. За бусы с зеркальцами вопросы не решаются, исключительно за чемоданы с кэшем! Мне это противно. Надоело, уезжаю!

Толстяк сочувственно качнул головой. Мальчики эмоций не выразили. Жора перевел дух, выдерживая паузу – мастак он паузы держать – и продолжил:

– Имеет смысл поехать на свитхоум, посмотреть квартиру. Там ждет сотрудник агентства, которое оформит сделку. С другими я не работаю. Этот – проверенный.