В дороге крутил головой и отмечал изменения

В дороге крутил головой и отмечал изменения с прошлой поездки. Вдоль узкого шоссе высились строения из красного кирпича о четырех-пяти этажах с глухими заборами в три метра. Без следов деревенской идиллии, как два года назад.

По приезду на место озадачил кирпичный забор высотой в стандартные для этих мест три метра вдоль участка, необъятного, как песня о Родине. «Почти гектар» – бросил Жорик. Перехватив мой удивленный взгляд, пояснил, что Чича с Карабасом зашли в местный колхоз, кого надо подогрели, остальных припугнули и на основе возникшей симпатии получили в аренду на девяносто девять лет полсотни крестьянских наделов.

– Возле МКАД такой фокус не канает, а тут легко. В общем так, Ромыч. Тусовка своеобразная, щепотка наших, пара злых бандосов и без счета поблядюшек. Легенда простая: ты начинающий кинопродюсер. Хотя там уже есть один прямиком из Лос-Анджелеса. Выступай с ним на пару. Хе-хех. Гарантирую: от телок отбоя не будет. Но прежде чем хватать кого за жопу, осмотрись. Вдруг её персональный бабуин рядом трется.

– Какой режиссер? Какой бабуин?

– Эм-м. М-да. Слишком много вопросов задаешь, на киношника не тянешь. Будешь музыкальным продюсером, ищешь певицу с данными.

– Чего?

– Не сцы! Смотри надменно и цеди «брит-поп»*. Телки сами придумают, почему надо дать.

Оставив машину сбоку наискось, на единственном свободном пятачке, отправились к дому мимо «джипов», «мерседесов» и «бмв».

Фойе, меблированное парой диванов и десятком кресел, встретило пустотой. Музыка грохотала за стенкой. У входа стояли две хостесс с подносами: на выбор бокалы с шампанским и шотики с водкой. На диванах и креслах ворковали парочки. Бесхозные парни и девушки пытались затеять разговор, шарахаясь броуновскими молекулами по холлу.

Жорик взял меня под локоть и скомандовал: «Значит так. Как бухнешь, дуй в холл. Телки сами набросятся. Их тут десятки. Пиночет дело знает! Молодчик! Увидимся завтра.»

Он подтолкнул меня к девчонке с подносом, а сам отправился куда-то вбок.

Я махнул водки, закусил огурчиком, повторил, проникся, воодушевился, прошел в темный зал за фойе и застыл, ошарашенный грохотом.

Музон качал, народ роился. Половина роившихся танцевала, другая – сидела, лежала, валялась, обнималась, целовалась на всех подходящих и не подходящих плоскостях. На одного парня претендовали две-три девушки.

«Оптимистичный расклад» – воодушевился я, переместился на два шага в сторону и осмотрел присутствующих.

Одеты стильно. Ведут себя странно. Музыка, нанизанная на пулеметный электрический ритм, способствовала потере рассудка. Краткие, в пять-семь секунд, музыкальные темы повторялись сотни раз и размягчали сознание. Утаскивали разум в далекий бред.

Я скользнул взглядом по лицам и убедился, что все отправились на поиски кайфа. Исключение составляли два паренька в кожаных джинсах напротив. К ним время от времени подходили, совали долларовые купюры, получали микроскопические свертки. Я всмотрелся в лица пареньков... эге, это же пэтэушники, которых видел два раза в жизни – в вагоне и клубе. Рассмотрев ребят внимательно, поразился.

По части внешнего вида они давали мне сто очков вперед. Как и пару лет назад, каждый был Ален Делон. Туфли сверкали лаком. Одежда струилась шелком. На поясных ремнях болтались мобильные телефоны. В довершение на обоих навешано по килограмму золота. Толстые цепи на худых шеях, браслеты на запястьях, перстни на пальцах. Для полноты счастья не хватало фиксы в челюстях. Во, дела! В клубе, кажется, на них столько золота не было.

Хм. Я тоже одет неплохо, но без шика. И «Сименс» смотрелся бледно на фоне пэтэушных «Моторол». В довершение прочих несправедливостей вокруг ребят увивались две роскошные девицы. Лет на пять-десять старше, но с великолепными фигурами, в обтягивающих шортиках и маечках. Сисяндры выпирали арбузами и, казалось, вот-вот переломят осиные талии.

Меня пробила волна душной зависти к пэтэушникам, имевшим таких подруг. Я чуть передвинулся в сторону, чтобы рассмотреть девиц получше. Полюбоваться не удалось. Меня тронули за плечо.