Я не выспался, не досмотрел

24 июня 1993г.
четверг
8-30

Я не выспался, не досмотрел поллюционно-революционный сон, где был главный везде и во всем. Жорик растолкал в несусветную рань, в половину восьмого:

– Вставай, студент. Харэ дрыхнуть. Консультация через час с четвертью. Зажуй булку с колбасой и дуй в институт. Без тебя управлюсь. Тихо плещется вода, голубая лента*...

Насвистывая олдскульный мотивчик Жорик исчез. Я, злой от недосыпа и недоумевающий: «Как он пронюхал о консультации?», поехал в институт, хотя с таким же успехом мог этого не делать. Незнакомый преподаватель сыпал мудреными терминами, терзал мелом доску, а я ни грана* не понимал. Тосковал, сопел и хмурился. Из-за многоэтажных формул и забористых схем, громоздящихся на доске, вставал завтрашний проклятьем заклейменный «неуд».

Чтоб не терзаться переживаниями, перевел взгляд на окно, за окно, на свежее трепетанье листвы институтских дерев, подумал: «Так как же, как сдавать этот чертов экзамен?»

Ответа не было.

Ничего по этому предмету я не знал. Никаких знаний, которые можно оценить на жалкий трояк с минусом, не накопил. За весь семестр два раза получилось попасть на лекции. Уж больно неудобно они начинались – в субботу в восемь сорок пять утра. Только круглый идиот или безнадежный ботаник могли на четвертом курсе просыпаться в семь утра субботы и тащиться в институт. Дискотека в «Орионе» громыхала до пяти.

С семинарами другая боль – заканчивались в 18-45. Моя сторожевая деятельность начиналась в 18-00. Поэтому каждый второй семинар я пропускал, чтобы не опоздать на работу. Нехорошо!

Я перевел взгляд с листвы на доску, проследил за быстрыми движениями мелка в преподавательской руке и почувствовал тупую боль в затылке.

Ах, черт!

Я выгнул шею. По телу промчалось пламя, обжегшее нервные окончания и парализовавшее конечности. 

«Опять» – выдохнул я.

Мерзкая всеобъемлющая боль навалилась, скрутила тело и выжала, как тряпку. Я осторожно, выверяя каждый миллиметр движений, положил голову на парту, закрыл глаза. Вспышка света вырвала тело из круга боли, покрутила в лишенном цвета и запаха пространстве и вернула в аудиторию, но не в которой пребывал, а в другую – большую, гулкую, прохладную... усадила за парту. Сбоку возник преподаватель, недавно зудевший у доски, спросил:

– Какой первый вопрос?

– Организация ПДП и памяти в МП системах. Принцип прямого доступа к памяти.

– Рассказывайте.

Я начал воспроизводить туманные термины и выражения. Преподаватель кивал головой, через минуту прервал ответ:

– Отлично. Второй вопрос.

– Структура и функционирование типовой МПС на базе К1821 ВМ85. МП К1821 ВМ85 является улучшенным вариантом 580ИК80, то есть в одном кристалле объединены... – начал тарабанить я.

– Хорошо. – Преподаватель подвинул чистый лист бумаги и попросил нарисовать временные диаграммы рабочего цикла МП К1821 ВМ85. Я уверенной рукой вывел линеечки и квадратики.

– Пять баллов. Вашу зачетку.

Я очнулся. Боли не было. Меня тряс за плечо Дима, забубенный любитель пьянок, халявы и преферанса:

– По пиву?

– Нет, Димас, – отказался я. – Дела есть.

Меня осенила догадка. Я направился в библиотеку, обложился справочниками по микропроцессорам и, десяток раз пошерстив взад-вперед фолианты, нашел ответы на оба вопроса, только что привидевшихся. Возбужденный, подталкиваемый изнутри толчками: «не зря, не зря, все не зря», я перекатал мудреные слова в тетрадь и напоследок, готовый сорваться в радостный пляс, изучил временные диаграммы. Внутри клокотала уверенность, что привиделось неспроста, кто-то заботится обо мне завтрашнем: экзамен прокатит на ура!

Воодушевленный, ликующий, поехал на квартиру. Жора с вестью «Посуду купил! Можно жить в три пуза!» встретил у дверей. Я же кисло поморщился. Возбуждение сошло, осталась мысль: «А если попадется другой билет, что тогда?»

– Во сколько экзамен? – поинтересовался Жорик.

– Завтра в десять.

– Последний?

– Да.

– Это хорошо, очень-очень хорошо. Поехали обедать.

После обеда мы заехали на улицу Александра Невского и – такого чуда представить не мог! – в магазине, расположенном на первом этаже номенклатурного кирпичного дома*, походя купили телевизор, видак и холодильник.

Вот это да!

Я не стал ломать голову над вопросом «откуда у Жоры деньги и за что такая благодать?». Не стал размышлять, прикидывать, соображать и прочее. Я тихо млел и растекался счастием. Мечтал приобрести видеомагнитофон «Электроника ВМ-12*», а вместо этого получил четырехголовую видачину и «Сони Тринитрон*» с диагональю двадцать девять дюймов.

Так и было!

Точно в сказке, мы небрежно зашли в торговый зал, скользнули взглядами по прилавкам, и Жора, ткнув пальцем в сторону самого большого телевизора, скомандовал: «Заверните агрегат. Ага! И видак к нему, чтоб двойка была». Шустрые продавцы так и сделали, а мы – солидные покупатели! – побродили по торговому залу, Жорик приценился к паре безделушек, а потом оплатил до кучи самый большой холодильник. У меня в груди екнуло. Что будет следующим? Увы, на этом шоппинг закончился. Жорик пересчитал имевшуюся наличность и заключил: «Остальная техника позже».

Мы поехали домой. Без холодильника. В салон не влез.

По приезду Жорик скомандовал: «Подключай и проверяй. Я за холодильником!» и хлопнул дверью.

Я распаковал видак, установил на тумбу, подсоединил к телевизору и воткнул видеокассету с музыкалкой, купленную по дороге.

Ах! Не могло такого быть, но случилось. Я скакал козленком и не верил в счастье. Не могло такого случиться со мной, не могло, но случилось! Ах!

Сколько раз, отдавши рубль владельцу общажного видеосалона, я смотрел на моргавший экран «Горизонта» и грезил о дне, когда приведу домой девчонку, задвину кассету с «Эммануэлью» в видак и, развалившись на диване, подмигну: «А ну, киса, давай позырим, че там кажут».

Мечта, одна из сладких, носилась в голове сотни раз и теперь реализована. Телевизор, видак и широкий диван – куплены, раставлены по местам и ждут эксплуатацию. Дело за девчонками!

Я подпрыгнул до потолка, а потом, хохоча, рухнул в кресло. Взял в руки пульт и начал гонять взад-вперед кассету с видеоклипами зарубежных музыкальных коллективов. «Иниксэс»*, «Элис ин Чейнс»*, «Хаус оф Пэйн»*, «Сью энд зе Баншиз»* и «Томпсон Твинз»* мелькали один за другим.

Надо же!

Час назад имел смутное представление, кто это такие, а теперь, нате! завидуйте! кривляются в моем телевизоре! Хорошо!

Вскоре подъехал Жора с трехкамерным «Стинолом»*, и силами двух грузчиков установил его на кухне. Грузчики удалились с бутылкой водки. Жорка застыл на кухне, обнаружив печальный факт: «Во, бля! Про кухонный стол забыл».

Я махнул рукой: «Ерунда, пойдем видак смотреть!»

Жорик согласился: «Ерунда» и вынул из шкапчика бутылку шампанского «Барбера Асти».

Потом сходил в свою комнату и вернулся с двумя фужерами и коробкой конфет. Мы встали у окна. Я распечатал коробку и выковырял пару конфеток. Жора, пукнув пробкой, откупорил бутылку и разлил пузырящийся напиток по фужерам.

– Один мой знакомый, между прочим, владелец банка, заметил: «Никогда не бухай на пустой желудок и на пустой бумажник.» Поэтому, предлагаю выпить за то, чтоб с нами не случались впредь ни та, ни другая позорные оказии! – выдал глубокоумный тост Жорка.

Я в знак полного согласия чокнулся и сделал глоток.

Мы перебрались в комнату с телевизором и под просмотр достижений западного шоу-бизнеса, закусывая шампанское конфетками, усугубили бутылку, потом вторую. Минут через двадцать как-то незаметно окосев – с чего? с газировки? – приняли совместное решение, что утро вечера мудренее.

Жорик выдал комплект постельного белья, подушку с одеялом – все новенькое, с бирками – и был таков, скрылся в своей комнатушке, откуда через минуту донесся храп.

Я тоже не мешкал. Разобрался с постельными принадлежностями, нырнул под одеяло и уснул.

Впрочем, спал неровно и недолго, ворочался как волчок. Меня кололо в мозжечок неясное предчувствие беды. Когда я, в сотый раз перевернутый, разлепил глаза и глянул на часы – «половина первого, какая беда?…», – непонятная злая сила сдавила виски и окончательно разбудила.

Я, вспотевший как мышь, потряс головой, сгоняя остатки похмелья.

Что? 

Что такое?

Я увидел поток света, посылаемый уличным фонарем в окно… поток отражаемый с потолка на пол, на котором лежал... на котором валялся конспект, написанный сегодня в библиотеке. Я поднял тетрадку, добрался до туалета, расположился на унитазе и приступил к рассмотрению...