Ну что, девчонки

9 июля 1993г.
пятница
18-00

– Ну что, девчонки, потанцуем? – вскричал Жорик, как только к нашему «Мерседесу», лихо подрулившему к автобусной остановке, подскочили Любочка и ее подружка, высокая приятная девчонка.

– А как же! – взвизгнули они и, восхищенно ахая-охая, уселись на заднее сиденье.

– В программе танцы и коньяк с шампанским! Шпарим! – Жора вдавил педаль газа в пол.

Помчались мимо автозавода, мимо железнодорожных путей, мимо горнорудных отвалов и строительного мусора далеко к Дворцу Культуры посреди спального района на восточном отшибе Москвы. Дорогу указывала Любочкина подружка Надя, абориген.

Сдав «Мерин» на стоянку, мы с Жориком отправились к указанному Надей ДК мимо тусовавшихся пацанов с пивасом и старшеклассниц с сигаретками, на входе миновали двух охранников, кассиршу и контролершу в одном лице и снова охранников в огромном безлюдном холле. Покрутили головой по сторонам... на танцпол идти отказались, не хотелось стенки подпирать... ага, заприметили бар на балкончике и лестницу, ведущую к бару. Поднялись, прошли к стойке и заказали бармену по стаканчику рома с колой на брата.

Люба с Надей в самом начале похода упорхнули в противоположном от ДК направлении, в сторону ближайшей пятиэтажки. Девчонки отправились переодеваться к Наденьке домой, пообещав вернуться в восемь, когда народ подтянется. Грозились прибыть в боевой раскраске и нарядах, от которых небу станет жарко. Мы с Жориком ничего против не имели.

Запасшись коктейлями, разместились за столом на краю балкона и приступили к сканированию публики. 

После трех коктейлей на каждого Жорик глянул на часы, заключил, что четвертый раз бурду хлебать – перебор! Полдевятого! Если телки не нарисуются в ближайшие десять минут, за себя не отвечаем. Сольемся в экстазе с туземками!

Спустились вниз и пройдя на грохот, оказались в полыхавшем желтым, синим, красным, зеленым, в грохотавшим канонадой басов танцполе. Ух!

Жорик врезался в толпу, а я занял привычное место у стенки.

Во-первых, не умел танцевать. Не был способен выделывать руками и ногами всякие заверченные штучки, не имел наглости решиться на выход в круг танцующих.

Во-вторых, я давно не был на дискотеках, с тех пор, как это стало стоить денег. Теперь не представлял, как нужно себя вести. Может, стильным считался английский сплин и продвинутому мальчишу, как я, подобало хмурить брови, саркастически взирать на танцующих и хандрить, грустить, печалиться. Отстал от жизни. Надо присмотреться.

В-третьих, и в самых главных, мне просто не нравились дискотеки. Ни тогда, когда они были бесплатными общедоступными студенческими, ни теперь, когда стали валютными элитарными. Возбуждающие соло гитар, суггестирующая медитация басов, обжигающий ритм хай-хэта, компьютерная экстатическая пульсация, стробоскопический свет, оглушающая музыка неживого замкнутого пространства – царства бездушной технологии и декадентского духа – все было чужим. Я чувствовал себя инородной частицей среди грохочущего многоцветья, дергавшего тела-призраки, тела-зомби. Упадок, одиночество, бездушие… и что здесь делаю я, живой человек Рома Песков?

«Я здесь чужой» – вывод неоспорим.

С твердым решением отправиться к бару, я развернулся и уперся в Жорика, оравшего в ухо:

– Кончай бычить. Я коньяковского зацепил, хлебни. Давай-давай. Девчонки накернили уже.

– Давай, Рома! – орала под «No, no limits!» Люба, невесть откуда свалившаяся. Рядом Надя слова непонятные повизгивала.

Если женщины просят...

Мелкими глотками выдул из фляжки остатки – много, очень много – и перехватил из Любиных рук банку «Фанты». Залил пожар в желудке, ухнул, ахнул, повеселел. Хорошо!

Рядом вертелся Жорик:

– Замутить бы дискач в «Тереме», но места мало!

Я не понимал его ажиотажа. Обычная танцплощадка спального района, народ бухает, мы не отстаем.

– Давай, Рома, тряхни костьми, – толкнул меня Жорик в круг танцующих.

Я взбрыкнул, сопротивляясь, но в плечо вцепилась Люба, потащила к Наде, уже вскинувшей руки вверх и двигавшей телом в такт музыке. Я, дрыгая ногами, расположился рядом, закрыл глаза. Попробовал получить немного удовольствия от пребывания здесь. Коньяк растекся по телу и уничтожил робость, заразил отвагой, пустил тело в эйфорический пляс.

Я слился с танцующим залом, стал частицей зала, превратился в одного из многих. Алкоголь, лучший друг отдыхающих, раскрепостил, внушил: «Ромка, ты самый лучший! Зажигай!!!»

Я зажигал. Я такие коленца выкидывал, такие па с кандибобером* выкаблучивал, такую цукахару скрючившись исполнял, что невозможно описать словами. Я забылся в танце, растворился в ритме. Единственное пятно воспоминаний, оставшееся в сознании – возбужденный Жорик, промчавшийся мимо: «Любка чудеса творит! Отсасывает, как доильный агрегат!!!»