Отсутствием средств Жорж не парился

26 июня 1993 года
суббота
12-10

Отсутствием средств Жорж не парился: выдул в два глотка половину пива, достал из кармана блокнотик, авторучку, начал вписывать данные. Какие именно – не видно, но услышано: «Верочка пошла, Колян с Вероникой пошли, тут Настя, потом Рома, тут пионеры, сюда мент. Хм, неплохо. Восемь. А если Кирилла вкрячить и на него подвязать…»

Жорик сбился на нечленораздельное бормотание. К столику подошла женщина лет тридцати с хвостиком – упитанная крашеная блондинка в выразительных округлостях и выпуклостях. Жорик проехался взглядом по рельефам снизу вверх и, добравшись до сочных ярко-красных губ, вскочил: – Настюша, рад видеть! Присаживайтесь.

Жорик махнул рукой в мою сторону: «партнер по бизнесу Роман», потом в Настину сторону: «Главбух Анастасия Игоревна».

Анастасия Игоревна скривила губы в подобии улыбки и примостилась на стул напротив, готовая в любой момент вскочить и броситься наутек. Жорик на ее напряженный вид внимания не обратил. Махнул пива до дна, с шумом-грохотом передвинулся к главбуху, чуть ли не на пухлые колени взгромоздился, и полушепотом поинтересовался:

– А директор у вас кто?

– Яков Семенович, только он не появляется, – Анастасия Игоревна повела плечиками, переживая за дела предприятия, брошенного руководством на произвол, одновременно намекая на непозволительную фривольность кудлатых граждан.

Жорик намек понял. Передвинулся обратно на расстояние, считающееся у бухгалтеров приличным, и, разглядывая пустую кружку, поинтересовался:

– А чем Семеныч по жизни занят? Сурепку корчует на даче?

– Нет. У него еще два ресторана есть, но своих. Вот там он все время и пропадает.

– А этот чей?

– В собственности трудового коллектива. У Якова Семеныча здесь тридцать процентов. А свои рестораны он открыл года три назад. Кооперативные сначала были, а после ГКЧП* на себя переоформил. Там и зарабатывает.

– Понятно. На втором этаже что?

– Тоже наши помещения. Яков Семенович сдает в аренду, но кому и за сколько – не знаю. Я только с официальными платежами дело имею, там немного. На коммуналку хватает и по мелочи на хознужды. Отбивают расходы ровно. 

– Понятно. А как со всякими неофициальными проблемами?

Анастасия Игоревна вопрос не поняла. Удивленно посмотрела на Жорика, собрала бровки домиком и, обращаясь в сторону бара, позвала:

– Миша!

За барной стойкой нарисовалась могучая фигура бармена. Чрезвычайно могучая, способная справиться с любой ситуацией, деликатно названной «неофициальной». Жорик хрюкнул, завис скрючившись, через пару секунд справился с приступом.

– Нет, нет. Совсем не это. Как у вас с бандитами? С крышей как разбираетесь? Времена непростые. Слышал, проблемы возникли.

Бровки Анастасии Игоревны вернулись в исходное положение:

– Не моя тема. Это к Якову Семенычу, а он не докладывает. Наше дело маленькое. Две недели назад появились мазурики. Каждый вечер приходят, сидят в том в углу. Посидят часа два, поедят по мелочи и уезжают. Ничего не пьют, никакого толка, – Анастасия Игоревна повела плечиками. Бюст колыхнулся морской волной, а личико приняло оскорбившийся вид. Кажется, главбух не относила трезвость к мужским добродетелям. Лучше бы господа-бандиты хлестали горькую литрами и швыряли дензнаки налево и направо, как в кино. Ах, какие видные мужчины изображают криминальных элементов, не то что эти, урки беспортошные…

Жорик отследил перемены в выражении лица Анастасии Игоревны – от печального до мечтательного и обратно к досадливому, приблизился к бухгалтеру и проинструктировал:

– Такое дело, смотри: нищебродов уберем сегодня, милиция приедет, кабак опечатает. Объяви трудовому коллективу, пусть погуляют пару-тройку деньков. Дома посидят, на природу съездят, шашлыки покушают. Будет Семеныч интересоваться, скажи, что пришли совсем новые бандиты. Очень злые, злее прежних. Старых постреляли, с ментами вась-вась, теперь хотят с ним потереть за жизнь. Думаю, Семеныч потеряет интерес к заведению. За миноритария тут заступиться некому, так понимаю. Оформим по красоте, как договаривались. И еще. В понедельник арендаторам со второго этажа передай по большому секрету, что договор аренды идет в топку. Им здесь появляться нельзя.

– Как это?

– Ну вот так. Форс-мажор, убийство, трупы, милиция, обыски. Надо валить подобру-поздорову, чтобы под замес не попасть. Впрочем, могут сидеть на жопе ровно и дожидаться ментов с допросами и арестами. Инфа стопудняк.

– Какие трупы? Какие аресты? Когда?

– Трупы и менты сегодня. Допросы с обысками на неделе. Аресты потом. Понятно что говорить послезавтра?

– ... Примерно.

– И последнее. Во сколько новенькие приходят?

– После пяти.

– Отлично. И напоследок. Мы еще пивас тяпнем. Впиши на мой счет.

Анастасия Игоревна кивнула, встала, прошла за барную стойку, перекинулась с барменом парой слов и вышла из зала через неприметную дверь. Жорик проследил взглядом за удаляющимся массивом блондинского тела и хлопнул в ладоши:

– Ну, завертелось-закрутилось. Пошли дела. Запасный выход ведет во внутренний двор. Удобно. Хорошо бы окрестности глянуть и на второй этаж сгонять. Допил? Пойдем, прикинем штуцер к носу!

Через неприметную дверь за баром вышли в ресторанный двор. Двор оказался автомобильной стоянкой на шесть машиномест, окруженной кирпичными заборами с двух сторон. С третьей и четвертой стороны располагалось двухэтажное здание ресторана буквой Г. К короткой части здания прилагались металлические ворота.

Жорик прошелся по двору, вдоль и поперек, сплюнул под ноги:

– Десять на восемь, не нравится это. Хорошо, что стены глухие, без окон.

Я пригляделся. Действительно. Справа и позади возвышались соседние двухэтажные дома, чьи стены первоначально показались высокими кирпичными заборами. По какой причине Жорику не нравились восемьдесят квадратных метров щебенки, сообразить не смог. Спрашивать постеснялся. Окна во двор имели только помещения на втором этаже ресторана. 

Жорик стоял посреди двора с задумчивым видом, поглядывал на автомобиль «Волга-2410», стоявший в углу, переводил взгляд на второй этаж ресторана, потом на меня, стоявшего под навесом. Вдруг Жорик повеселел:

– Эй, студент, окна видишь?

– Какие?

– Над тобой.

– Нет, навес мешает.

Жорик почесал макушку и скомандовал:

– Надо бы второй этаж осмотреть. Вроде как понятно.

Вернулись в бар и за неприметной дверью слева обнаружили тесный лестничный пролет, как на заказ. Запасный выход, надо думать.

Поднялись.

Второй этаж впечатления не произвел: битый линолеум на полу, серые обои на стенах, потолок в разводьях, две лампы, пять окон во двор и в конце коридора еще одна лестница, на этот раз парадная, ведшая на Калязинский переулок. 

Жорик прошелся туда-сюда, спустился по лестнице, погрохотал дверью, поднялся, пересчитал двери, окна. У каждого окна останавливался в позе расслабленного стрелка, выцеливавшего цель во дворе. Кажется, предполагал устроить засаду или, наоборот, держать оборону.

– Ерунда это все – засада, оборона. Делов на семь секунд. Обрати внимание, что здесь восемь кабинетов, а на парковке шесть машиномест. Месяца через три-четыре получим восстание масс*. Ну ладно. С массами разберемся, а пока готовимся к встрече. Тайминг прост: подъем на этаж – пять секунд в пацанском темпе. И две секунды разрядить магазин. Поехали.

– Куда? – я не поспевал за Жоркиным потоком сознания.

– К одному хорошему человеку. Добрые люди нашептали: может продать все, что можно. И, за небольшую доплату все, что нельзя. Приблуды для встреч спортивных делегаций, например.

– Каких делегаций? Не понял…

– Потом поймешь. Шевелись...