Покинул машину в прострации

3 июля 1993г.
суббота
20-10

Покинул машину в прострации. Жорик не так прост, как кажется. Очень мутный тип. Надо продолжить расспросы.

Жорик подтолкнул меня к зданию с вывеской из иностранных букв.

Мы прошли в мрачный зал. Нас провели к столику у стенки. К нам подошла официантка. Жорик широко улыбнулся и обозначил:

– Значит так, Ирочка. Два антрекота из телятины, закусок каких-нибудь вкусненьких на свое усмотрение и пятьсот водки, самой дорогой.

Я вздохнул, вспомнив пьянку недельной давности. Тогда все начиналось так же, слово в слово. Сначала заказали пятьсот грамм самой дорогой водки, потом еще поллитру и еще. Последняя доза оказалась чистым керогазом*. Блевал как проклятый.

Бр-рррр!

Меня озноб пробил от воспоминаний. Алкоголический угар грозил повториться во всех подробностях. Кхм, с утра хотелось со страшной силой напиться, но как бы аккуратненько, без похмелья и страданий.

Я огляделся.

В отличие от «Шер Ами» публика восседала степенная, важная: седовласые мужчины в костюмах-тройках, пергидрольные дородные тетки в черных и темно-синих нарядах. Может, сегодняшний ужин ограничится обсуждением дел и двумястами граммами?

Принесли салаты в огромных тарелках, еле поместившихся на столе. Впрочем, порции были небольшие, слегка размазанные по центру блюд. Жорик разлил водку по рюмкам, глянул на меня:

– Ну-с...

– За что пьем?

– За респектабельность! Развод лохов окончен. Работаем с кредитоспособным населением. Пора начинать законный бизнес. Ну! Будем молодцами! За это пьем!

Жорик махом заглотил водку, отложил рюмку в сторону и полез во внутренний карман пиджака. Вынул бумажный листик и положил на стол передо мной. Я, чуть помедлив, тоже принял водочки, выцепил вилкой огурчик, похрумкал, подытожил: «Хорошо!»

И это что за цифры – 73.400 – передо мной?

– Стартовый капитал, – ответил Жорик. – Так, Рома. Лохов ломать кончаем. Деньги на раскрутку бизнеса вымутили.

Я пожал плечами. Спрашивать о прошедшем передумал, озаботился будущим:

– Что за бизнес?

– Не все ли равно? Подумать до понедельника время есть. Расслабься. С такими деньгами контору замутить не проблема. Прорвемся. Было бы куда прорываться...

Я не сомневался, что Жорик прорвется куда угодно. Я тут причем?

– Слушай, Жорик. А я?

– А ты со мной, на белом коне впереди войска! Поэтому бухаем. Семьдесят штук баксов – это не воробей напукал.

Жорик плеснул водки мне и себе. Провозгласил тост:

– Есть кони, которые пашут на крестьянина за овес и хлев. Есть рысаки, которые скачут под жокеем за комбикорм и конюшню. И есть мустанги*, которые пасутся где хотят…

Я не вслушивался в тост, уподоблявший меня и Жорика одичавшим американским коням. Закинул водку внутрь махом. Помотал головой, набычился, задумался: «Почему впереди? Я всегда был в задних рядах. Не защитник, не вратарь и даже не болельщик на трибуне за воротами. Я всегда был гражданин, шедший мимо стадиона...»

Жорик вернул меню подошедшей официантке.

– Ирочка, пожалуйста, принесите пива. Водка товарищу не зашла. И еще бы горячих закусок под пиво. Креветок отварных или острых крылышек, что там у вас? Дешманских гренок нам не надо!

Ирочка пожала плечами, а я отметил, что в каждом кабаке Жора имел знакомых Лорочек, Андрюшек, Ирочек и далее. Все официантки и официанты были рады Жориному визиту, а моему визиту… Стоп. Я продолжил утерянную было мысль. Что будет со мной? И, кстати. Напролом лезть нельзя. Начну издалека! 

– А если бы Верочка не подписала контракт, что с ней случилось бы?

– Ничего интересного. Жила б как раньше. Общага в Бирюлево, работа на Зиле и в женихах Ванька-слесарь да Колька-наладчик.

– Значит, ты имеешь отношение к ее знакомству с Серегой?

– Какое-то имею, но отдаленное. Мы в одном трамвае ехали. Она то ли на дискач спешила, то ли на злые поебушки. Я ей выход загородил. Пришлось Вере выскакивать на следующей остановке. Там она Серегу лягнула на выходе. Тот на тротуаре стоял, тачку ловил. В общем, в лужу затолкала. Серега ноги замочил, но ругаться не стал. Добродушный мужик, нормальный. Заговорил с девчонкой без говна, типа осторожней, овца, куда прешь. Слово за слово, пара петтингов перед совокуплением. Закрутили любовь. Вот квартиру подогнал. На следующей неделе «Фольксваген-гольф» подарит.

– А дальше? – спросил я, завидуя чужому счастью, которое сложилось запросто из ничего.

– А дальше все. Ничего не будет дальше. – Жорик достал блокнотик, полистал, закрыл: – Девица хочет носить фирменные шмотки, иметь квартиру в центре Москвы и передвигаться на иномарке. Больше никаких условий. Серега на прошлой неделе в ЦУМ водил, нарядил как путанку. В квартиру сегодня въехала. А про умение водить машину ни слова не написано. Значит, «гольф», как обещано, пригонят в понедельник-вторник. А разбиваться никто не будет заставлять. Сама как-нибудь под КамАЗ заедет. Чего раскис? Тебя ее судьба не касается. Забудь. Вон пиво несут. Не скучай, а мне надо с парой человечков потрещать.

Жорик переместился за соседний столик. Там сидели два господина, одинаковых с лица – статных, важных, чиновной наружности, преклонных лет, где-то под шестьдесят. Оба в ладных костюмах с белоснежными рубашками и галстуками голубиного цвета, то ли голубыми, то ли серыми, не разобрать.

Я дождался перемены пустой рюмки на полную кружку, отхлебнул пива, ковырнул салат, задумался.

Внутри зрело желание поступить наперекор Жорику и совершить нечто свободолюбивое, дерзкое, отчаянное. Например, предупредить Верочку, чтоб она никогда не садилась за руль машины.

С такими мыслями я напился.