В пару минут я выманеврировал

8 октября 1993 года
пятница
13-55

В пару минут я выманеврировал с вычмеховской стоянки и заменеврировал на металснабовскую. Ставить иномарку рядом с «жигулятами» на местной парковке почел безвкусицей. Упиваясь собственной значимостью, скрипнул тормозами напротив парадного входа и заглох. Хм.

Я прошествовал мимо вахтера, поднялся на третий этаж, огляделся, еще раз огляделся, восторженно замер. Ух!

Помещение внушало: полсотни кабинетов вдоль бесконечного коридора с двумя холлами. Невозможно представить, зачем «Прома Импэкс», контора с десятью работниками, забирает столько пространства. В Калязинском занимали четыре комнатушки и не жаловались. Справлялись с работой на раз-два. Впрочем, бизнес развивался. Через пару-тройку месяцев человек десять наберется. Тогда да, каждому сотруднику выделим по кабинету и еще останется. Перспективно! Еще раз – ух!!!

Пройдясь с блокнотом по этажу, составил приблизительный план. Вернулся к лестнице и начал черкать, кто куда. В кабинетах у входа сядут менеджеры по продажам. В этом кабинете займутся крупным оптом, то есть хрякинскими запасами. В кабинете напротив – мелким, будут торговать бухлом из ангара. Так. Решено. Тут кабинетик для менеджера, чтоб занимался бумажными делами. Рядом – кабинет человечка, ответственного за растаможку и документы. По пирамиде должностей человек подчинялся Костику. Ага, здесь намечается Костина епархия. Значит, тут кабинет закупщика, тут кабинет ответственного за склад. Так. Дальше служебные помещения: касса, бухгалтерия, мой кабинет. Надо будет в этом месте поставить перегородку с охраной, чтоб посторонние не шастали. Контингент специфический, всякое бывает, а вот тут…

Я чуть язык не проглотил от неожиданности. Уперся взглядом в двух угрюмых мужиков, одетых как принято у угрюмых мужиков – кожаные куртки, шаровары с лампасами, туфли-лодочки. Подобные типажи регулярно наблюдал на Калязинском. Два-три раза в неделю наведывались под видом покупателей. Занимали очередь, стояли молча, крутили чубчиками по сторонам – оценивали обстановку. Потом начиналось представление.

Самый мелкий начинал гоношиться: «Кто тут главный? Че за дела? Базар-вокзал! Надо разобраться…» Гопник покрупнее засовывал руки в карманы штанов и шевелил плечами, делая вид, что разминает мышцы перед хорошей схваткой. Было страшно, но не до истерики. Павлик с безучастным видом вставал из-за стола с обещанием: «Щас, нарисуем главного» и покидал кабинет ненадолго. Имея двухлетний опыт общения с различными армейскими персонажами, Паша не тушевался в любой обстановке.

Через полминутки-минуту он, насвистывая мотивчик из репертуара группы «Чингисхан» про «чинк-чинк-чингисхан», возвращался с Вадимом. Вадим брал быка за рога.

Вадим представлялся самым главным и спрашивал у носителей спортивных штанов, какой у них интерес и с какой целью. Не выслушав ответа, советовал спуститься на первый этаж. Там сидит команда, открытая деловым предложениям. Оркестр тоже есть, готов исполнить тридцать пятый опус Шопена, часть номер три. А наше дело маленькое. Мы по жизни коммерсанты. Нам не до Шопена. Надо бизнес делать. Вниз к собратьям по разуму!

Пару раз на моей памяти Вадим вел себя услужливо. Тщательно подбирая слова без упоминаний Шопенов и маршрутов следования, нижайше просил не затруднять мирным гражданам проход, а спускаться в ресторанчик, употреблять там чай с кофием за наш счет и культурно дожидаться, когда подъедут люди, уполномоченные вести беседы на темы, нам, убогим, недоступные.

Окна Вадимовского кабинета выходили на Калязинский переулок, что позволяло быть в курсе, кто из Чичиных атлетов столуется в «Тереме». Достаточно глянуть на припаркованные под окном автомобили. Парковка пустовала редко, пару раз, не больше. Вадим, знал хозяев авто как облупленных и строил речи подобающим образом.

Если во дворе было пусто – Вадим учтиво предлагал спуститься вниз, в ресторан и дожидаться собратьев по разуму.

Если под окнами стояли «восьмерки», принадлежавшие Чичиным атлетам, Вадим вел себя высокомерно-изысканно, являл гостям надменную рожу и перенаправлял вниз.

Если под окнами стоял «Ниссан Патрол», принадлежавший Карабасу, Вадим общался с визитерами как с мелкими питомцами: «Ути-пути, а ну кыш к хозяину». Взгляд парил чуть выше стриженых макушек и через слово проскальзывало почти неслышное «дитынах».

Если же под окнами стоял Чичин «Черок», было совсем красиво. Вадим задирался и смело вызывал визитеров на «за базар потереть» с бродягами.

Вадим объяснил, что Чича по неведомым причинам не переваривал подобных гостей и при каждом удобном случае норовил стукнуть обоими кулаками по курносым лицам без всяких прелюдий. Такие случаи предоставлялись редко. Незваные гости в большинстве своем предпочитали ретироваться подобру-поздорову, не дожидаясь знакомства с Чичей и компанией. Так же Вадим пояснил, что ничем не рискует, вызывая на кулачный бой всякую шелупонь. С его слов, по коммерческим конторам скитался бакланистый молодняк из дальних пригородов. Серьезные люди предпочитают провести рекогносцировку заранее. Поэтому на второй этаж попусту не поднимаются, а двигают к чисто конкретно отвечающим за базар специалистам. Более того, серьезным парням проще вызвать Чичу к себе и популярно объяснить, кто кому отныне крыша. Резюмировал Вадик очень просто:

– В целом мы никому не интересны, бояться нечего. Можно смело таскать пацанчиков к Чиче. Чича разберется.

Уфф...

Я в одну секунду вспомнил и Калязинский, и Вадика, и Чичу с атлетами… ах… вот же ж… загрустил… задумался, как бы половчее улизнуть от незнакомцев, перегородивших выход с этажа.

В голову ничего не лезло, кроме сожаления, что не успев въехать и разместиться, нарвался на неприятности.

Я захлопнул ежедневник, посмотрел на недружелюбных мужчин. Они хмурясь, щурясь, играя желваками, стояли напротив и цыкали слюной на пол.

– Ты что ли, новый арендатор? – поинтересовался ближний ко мне, мелкий и невзрачный.

– Ну да.

– А че ты нукаешь? Ты че тут, пивом дышишь?

– Не нукаю я. И не дышу.

– Да? А там чего?

Дядька, стоявший чуть позади, плотный, крепкий, в пару шагов подтолкнул к двери. Делать нечего. Поддавшись напору, я ввалился в небольшую комнату. Мужики последовали за мной, прикрыли дверь. Я закручинился, перевел взгляд на окно, за которым грустила осень. «Торус», припаркованный напротив, не радовал. Чуть шевельнулась в душе надежда, когда в поле зрения попал «ВычМех». Там сидел милиционер, телевизор рассматривал. Может, как-то получится сигнал подать?

Не получится, никаких возможностей. Надежда улетучилась. Сомнений не осталось. Жаловаться некому. Я перевел взгляд на мужиков.

Один – крупный, мрачный, немногословный, скупой на движения – встал у двери. Второй – мелкий, резкий, развинченный, почесывающий то шею, то плечи, то щеки – приблизился ко мне, затрещал:

– Ну ты че к нам не зашел? Прописаться надо, обнюхаться. Как говорится, от вас с печеньем, от нас с почтеньем. Теперь вместе дуванить будем. Тюха-матюха! Кто же так дела делает? Ты что, не деловой, что ли? Заскочил бы, уважил пацанов. Ты нас за бажбанов не держишь? Ну вот, посидели бы, за жизнь потолковали. Ты кто по жизни-то, а? Расскажи бродягам без утайки…

Мужичок выпалил набор смутно понимаемых слов, перемежая речь дедовскими присказками и прибаутками, егозя и почесываясь. Я загрустил. Мелкий уже требовал какие-то бумаги, мол, порожняк гнать не будем, сейчас все перепишем по справедливости, надо делиться по-братски, ихнего жужика бухгалтером назначим.

Бумаги предоставить я отказался. Покачал отрицательно головой, мол, нет у меня ничего, ни бумаг, ни собственности. Мелкий спросил, почто метлу повязал, бродяг обидел. Я ничего не понял, даже после того, как меня чуток помяли, по шее стукнули, поддых кулаком ткнули.

Я хныкнул, что не против честного дележа по-братски, но вопросы решают другие люди. Можно с ними встретиться, тут недалеко.

Крупный посоветовал бороду не клеить и фаску не протягивать, а получше вглядываться в бетонные плиты за окном. Мелкий присоединился к пожеланию. Дал бесплатный совет, чтобы я вглядывался во все глаза. Может, замечу, что это не просто плиты, а надгробия. Да-да. Под каждой закопано по бестолковому коммерсу, а то и по два. Поинтересовался, не считаю ли я себя бестолочью. По виду, вроде как шкет понятливый. В знак искреннего согласия я кивнул: «Понятливый, конечно. Без сомнения!». Крупный хмыкнул. Мелкий предложил:

– Ну, раз все понимаешь, толк будет, от тебя не убудет. Пойдем на улицу. Посмотрим, поморгаем, копейки посчитаем...

Я с радостью покинул комнату, грозившую оказаться пыточной. Гуськом – мелкий, я, крупный – спустились по лестнице и прошли мимо вахтера, делавшего вид, что знает нас как солидных арендаторов, а посему, силь ву пле, шастайте сколь угодно туда-сюда.

Оказавшись на улице, я прикинул, как бы сподручней добраться до «ВычМеха» с охраной. Метров сто по прямой, не больше. В принципе, добежать можно, если стартовать внезапно. Не догонят. Или догонят? Воли и сил на рывок не нашлось.

Мы подошли к «Торусу», стоявшему у входа. Пять шагов. Почему не припарковал на общей стоянке? До нее метров тридцать. Расстояние, достаточное для того, чтобы набраться смелости и рвануть со всех сил к милиции. Зачем выпендривался, подгонял вплотную?

– Твоя бричка? – спросил крупный. Я кивнул.

– Давай, хвастай ласточкой, – встрял мелкий. – Покажи багажник. Говорят, можно слона засунуть и высунуть носорога. Эхе-хе. Колесики мои да без рецептика…

Не ожидая подвоха, я открыл багажник и получил кулаком в живот, локтем по шее. Скрючившись от боли, застонал, осел и от легкого толчка свалился в багажник. К горлу приставили нож.

– Не бузи. Документы на машину, быстро. Поедем в лес, разговаривать.

Я отдал все, что требовали.