Я терпел поражение в борьбе с зевотой

22 июня 1993г.
вторник
13-45

Я терпел поражение в борьбе с зевотой и пустым желудком. Со страшной силой хотелось спать, под шрамом урчало и свербило требование еды... чу! из подъезда вывалились Ира с Жориком и, шаркнув ножками, распрощались. Я захлопнул челюсть и проследил за исчезновением маклерши меж мусорных баков на выходе со двора. Перевел взгляд на Жорика, влезшего в салон с листом А-4*, рукописно заполненным.

– Ха-ха, Ромка! – проорал он в ухо. – Элитный флэт арендовали! А вон арендодатели убывают.

Из подъезда величаво, как актеры на бис, сошли молодой и пожилая, кивнули в нашу сторону: «Рады были познакомиться», погрузились в джип и укатили, покрыв окрестности сизым дымом.

– На даче живут бабка с внуком, – кивнул в сторону джипа возбужденный Жорик. – Подозреваю, что дачка у них одна из самых выдающихся по всему Рублевско-Успенскому направлению. Пощупаем как-нибудь. А двигло на «широком» барахлит...

Меня занимали другие проблемы. Голова пухла в поисках объяснений происходящего. Но как только открыл рот, самый бестолковый из множества вопросов растолкал толпу насущных, животрепещущих и свалился с языка:

– Ух! Зачем квартиру снимал?

– Чтоб тебе было где жить. Вот ключи, – махнул связкой Жорик. – Залог внесен, на месяц вперед уплачено, завтра въезжаем.

Странно. Мне было где жить. Я не мучался отсутствием собственного жилья, хотя доставало и не раз, утомление общажной жизнью. Жизнью, где все делилось на всех, в которой не было понятия «собственность», а был коллектив, веселый и разгульный. Жизнью, в которой мирился с отсутствием в личном пользовании телефона, телевизора, ванной и прочих признаков единоличной цивилизации. Контуры разумного проглядывались в будущей аренде.

«Так и быть!» – я смирился. Вопросы отложил на потом и отдался воле Жорика.

Выехав из дворика покрутились переулками, вывернули на Тверской бульвар и покатили в сторону Арбата. Пока двигались в автомобильном потоке, я провожал взглядом «Макдоналдс». Жорик заметил мой взгляд:

– Поедим, но не в забегаловке.

У Никитских ворот вывернули под желтый сигнал светофора на улицу Качалова и тут же свернули. Проехали тридцать метров и оказались у замызганного стеклянно-алюминиевого ангара. В таких от тунеядцев-алкашей стеклопосуду принимали раньше, а ныне осанистый швейцар к дверям приставлен.

– Привет, отец, – бросил ему Жора и устремился внутрь, увлекая меня за собой.

Благолепие, в которое я попал, никак не ожидалось. Внутреннее пространство ангара оказалось витиеватым. Ажурные занавески, репродукции, фикусы в кадках и прочая общепитовская культурка в наличии. Из динамиков сочилась инструментальная – саксофон, рояль, контрабас – музыка. Вился аромат кушаний, приготовляемых на пищеблоке. Туда-сюда порхали опрятные официантки.

Жорик отправился к кассе оформлять заказ, я последовал в дальний угол к свободному столику. «Хорошо-то как!» – подумал я, потирая в предвкушении ладошки. Разложил салфетку на коленях. Покрутил головой по сторонам, чу... несут! На столе нарисовались две тарелки с супом-харчо, две отбивных, полдюжины салатиков и графин с соком. Подошедший Жорик скомандовал: «А теперь за дело! Бон апти, студент!»

Я, снарядившись ложкой, вилкой и ножом, набросился на принесенные блюда.