Я вспомнил, что хотел

11 июля 1993г.
воскресенье
14-40

Я вспомнил, что собирался вернуть кассеты в прокат и заняться полезным делом. Пропылесосить пол в квартире, полки в кабинете протереть, посуду перемыть капитально. Хорошо бы!

Встал с дивана, обозрел места будущих домохозяйских подвигов, обнаружил на тумбочке пачку купюр. Хм. Зарплата?

Зарплата! Сто тысяч рублей, оптовая цена моих автографов. Жить и радоваться!

Я потискал пачку и, не нарушая целостности банковской упаковки, попытался впихнуть в какой-нибудь из имевшихся на джинсах карман. Не получилось. Растолстел, распух так, что швы лопались на штанах. Делать нечего. Раздербанил пачку, распихал туда-сюда.

Восхитительное начало дня!

Встал у зеркала и поскучнел. Наличие денег в оттопыренных карманах на судьбу не влияло. Я прежний неудачник, не способный ни на что самостоятельное – ни на подвиг, ни на труд. Мой удел – быть послушным телком на привязи. Скорбный удел, не поспоришь. Или… Да, или вот так – поменять разом жизнь и судьбу! Наплевать на распоряжения сверху и… и… Что могу сделать, чтоб в полный рост и обязательно наперекор? 

Ага! Придумал!

Надо Верочку спасать от верной смерти!

На меня навалился приступ ясновидения, краткий и болезненный. Приступ ударил в затылок, обрушил на пол, выкинул из квартиры в окно, повертел в белой пустоте и, неведомо как, сунул в троллейбус, на котором домчал до пруда и выгрузил у скамейки. Я постоял, вглядываясь в неколебимую водную гладь под сенью дерев, присел на скамейку и… опять оказался у себя в квартире.

«Хе, – ухмыльнулся я. – На троллейбусе не поеду. Поймаю тачку и съезжу к Вере. Самый момент поступать так, как велит разум, а не потусторонний дух…»

Потирая ушибленный затылок, спустился с шестого этажа по ступеням. Лифт на всякий случай проигнорировал. Выйдя из дому, пару минут соображал, где искать Верочку. Если на квартире, которую впарили Сереге, то вопросов нет. Адрес помню. Но вдруг хозяева вернулись и турнули Веру в общагу? Как найти? Неделя, обещанная Жорой на пожить, прошла, наверное.

Неважно. Прокачусь до «Тургеневской»!

Я дошел до Страстного бульвара, встал у тротуара и поднял правую руку параллельно земле*. В ту же секунду череп сдавило стальным обручем, ломота пронзила тело.

Наперекор боли голосовал, героически удерживал тело в околовертикальном положении и добился своего. Поймал мотор! Остановил «восьмерку» кофейного цвета, грязную, пыльную, простую на столько, на сколько должен быть простым автомобиль, лишенный праздных иллюзий – четыре колеса, движок, трансмиссия и водитель.

Я промычал в открытое окно:

– До «Тургеневской» две тысячи.

– Садись. Только ремень накинь. Милиция сегодня штрафует, – ответил водитель.

Я втиснул тело в салон, зафиксировался ремнями и полный тревог отправился к Верочке. Тревожиться основания были. Водитель оказался безрассудным лихачом. Он мчал, как угорелый, обгонял всех подряд справа и слева, подрезал, вырезал и прошмыгивал на красный свет. Я сражался со спазмами, еле удерживался, чтобы не стошнить здесь и сейчас, прямо под себя. Необъяснимая противная сила толкала, гнала из машины, но я сдерживался...бамс! ба-бах-бах-бах! бум!

Калейдоскопом крутанулись асфальт, небо, асфальт, небо, асфальт, небо. Покачавшись, замерли вверх ногами: небо подо мной, асфальт – над. Я завис вниз головой на ремнях безопасности, царапанный стекольной крошкой, бывшей мгновенье назад боковым окном.

Пока меня извлекали из машины, пока окруженный зеваками дожидался гаишников, пока заполняли протокол, пока целый и невредимый, без единой царапины ехал на троллейбусе до Почтамта, выходил, тащился дорожкой вдоль скамеек, облюбованных… не помню кем… пока, пока, пока… ничего не помню…

Не мог понять – что произошло, что стряслось. Выйдя на Чистопрудный бульвар и присев на первую свободную скамейку, понял: посетившее видение сбылось. Вон троллейбус, а вот гладь пруда, привидевшаяся пару часов назад.

К чему это? Меня кто-то хранит? Наставляет на путь истинный? Или не дает сойти с предначертанной дорожки?

Я покрутил головой по сторонам, узнал дом, в котором впаривали чужую квартиру. Здание, возвышалось громадой над бульваром, помпезным образом напоминало, что строено не для решения утилитарных проблем, а наоборот. Предназначение дома – радовать жилым пространством и внушать чувство защищенности от невзгод. Для буржуинов городили при царе, хм…

Я встал, собрал волю в кулак и направился к дому, на ходу решая главный вопрос теперешней жизни: человек я или тварь дрожащая? Имею право предупредить дурочку о приближающейся опасности или не имею?

Надо рубить узел вопросов. Вперед!