Летом продажи встали колом

Летом продажи встали колом, появилось свободное время. Днем проходил практику на кафедре. Вечером пытался устроить личную жизнь.

Первым делом обзавелся мобильным телефоном для солидности, вторым – назначил Карабасу рабочее время до восьми вечера. В десять минут девятого, уже без Карабаса, прыгал за руль «мерина» и катался бульварами в надежде, что встречу единственную, вставшую на обочину и поднявшую руку.

Голосовали либо уставшие тетки, спешившие домой, либо жеманные девицы, норовившие разместиться на заднем диване. Пару раз подвозил нормальных девчонок, но разговор не клеился. Девчонки пугались антуража и хранили молчание, как на допросе в гестапо.

Я не знал, что сказать, кроме: «Мне «шестисотые» вообще не нравятся. Вот «Торус» это вещь! Но самая классная тачка для России – это «Москвич!».

Пассажирки принимали меня за наемного водителя, пыжившегося сойти за вольного стрелка. А так хотелось невзначай познакомиться с милой девушкой, свидание назначить, цветы подарить, в кино пригласить… что там еще делают влюбленные?

Да!

Ну конечно же влюбиться, потерять голову, сочинять стишки, ждать звонка, звонить и перезванивать, нервничать и страдать, томиться в ожидании встречи. Ах, как хорошо было бы, если бы я знал, где можно познакомиться с девушкой, ради которой забуду все на свете!

Через месяц я сменил тактику и начал шастать по клубам и ресторанам.

Неудача опять!

Для походов требовался компаньон, девчонки тусовались стайками. На меня обращали внимание только проститутки. Наутро одна призналась: сразу видно, наш заяц – обувь дорогая, пришел один, трезвый.

Что делать? Притащиться компанией в кабак я не мог. Жорик меня забросил, друзья после работы разбегались по съемным квартирам. В довершение бед я потерпел окончательное фиаско. По старой памяти заглянул в кафе «Шер Ами» и разочаровался в смысле жизни.

Заведение, годом ранее принимавшееся за шикарное гранд-кафе, предстало тревожным шалманом. Бухавшие там граждане оказались потасканными жизнью прохиндеями, алчными гиенами, бросавшимися на любого человека, способного их угостить. Подобострастно тискали спонсора, терлись щечками и как один фальшивили, изображая добросердечие.

Разочаровавшись в личном, я переключил внимание на «Прому». Алкогольное направление сократил с шести менеджеров до трех. Кого бы еще сократить? Контора разбухла, менеджеры не помещались в кабинетах, зимой казавшихся просторными. Импортировали все подряд – памперсы, аккумуляторы, краски, канцелярию, кондитерию, бижутерию и прочее, прочее, прочее. Число сотрудников выросло в четыре раза, оборот – в два раза, расходы – в семь. Прибыль съежилась до нуля.

Ничего позитивного.

Я подёргался пару недель и успокоился.

По воскресеньям спал до обеда, потом трахал Марианну, гулял до Столешникова, сворачивал к ресторану «Арагви» и возвращался до Пушкинской площади с толпой. Там мои пути с толпой расходились. Я заходил в клуб «Утопия»*, чтобы поставить сто долларов на красное, посидеть, посмотреть на счастливчиков не с улицы...