Меня отправили в гастроль

Меня отправили в гастроль по регионам. Деятельность заводов, переставших доить государственный бюджет и налившихся благосостоянием, возбудила интерес чиновников, налоговиков, милиционеров, бандитов и прочих местечковых элитариев.

Везде одно и то же – большие и малые бантустаны управлялись богдыханами в окружении свиты от прокурора до мелкого гопника. Свита переплеталась родственными связями, посторонних в круг не пускала, до общения с наемными менеджерами не снисходила. Обсуждать темы желала с хозяином предприятия, то есть со мной.

Вожди бантустанов встречали меня как богатого чудака из Москвы, грубо льстили и топорно заискивали, пытаясь понять, что я несу. На словах я нес благополучие и стабильность. В подтверждение добрых намерений упоминал уральское происхождение, изображал простого парнишечку из-под Челябы, волею судеб оказавшимся магнатом из Москвы.

Культурная программа не отличалась многообразием – переговоры, ужин с алкоголем в ресторане на первом этаже гостиницы «Центральной», аккурат напротив бывшего обкома‎, потом сауна с молодайками в пансионате.

Деловая часть была проста как табурет: и государевым слугам, и народным избранникам, и честным ментам, и правильным ворам нужны были мои деньги в обмен на их хорошее настроение, которое стоило по-разному: от миллиона рублей до многих тысяч в СКВ.

Казалось, за пределами Московского региона царила передача «В гостях у сказки»: вот приедет барин и раздаст счастье. Каждый встречный желал вымутить кусочек благополучия. Я благосклонно кивал: «Вас услышал, принял к сведению» и ступал мимо.

За пять лет после ГКЧП бантустанские вожди раздербанили, просрали, уничтожили свалившуюся на голову советскую собственность и оказались на пепелище. Вожди ничем не рисковали: вздыхали перед электоратом и кивали на вверх: "Это Ельцин с либерасней виноват! Развалили страну!", после чего приценивались к коммерсантам, пришедшим на пепелище: а с этих сколько можно поиметь?

Вожди канючили средства на социальные, коммунальные, культурные и спортивные статьи региональных бюджетов, вплоть до покупки африканских футболистов в местный клуб второй лиги. Туземная элита жаждала присосаться к финансовым потокам, обрушившимся на предприятие их вотчины.

Тщетно.

Присасываться я никому не давал. Ни под какие проекты.

После первого покушения мои мозги перезагрузились. Я начал с подозрением относиться к окружавшим, абсолютно ко всем. После аферы, провернутой Геннадием, общение с друзьями сократил до минимума. Крыса, действовавшая в паре с Генкой, осталась не пойманной. Впрочем, интерес к ее поимке у меня был нулевым, не хотелось разбираться, кто из друзей оказался не друг.

Я погрузился в управление бизнесом, раскиданным по стране. На месте не сидел, передвигался маршрутами, отличавшимися названиями аэропортов, в остальном неизменными: ресторан, пансионат, администрация, ресторан.

Много времени проводил с обслуживающим персоналом, исполнявшим проститутские обязанности. Покорные девчонки в саунах и номерах оказались единственными людьми региональной вселенной, которые ничего не клянчили.

Я пил пиво, интересовался их задрипанной жизнью, выслушивал общую на всех историю про больного брата или сестру, которым нужны деньги на лечение. Отвечал на их вопросы о Москве, каждый из которых ставил в тупик. Что сейчас в Москве в моде? Не знаю. В какие клубы ходишь? Никуда не хожу. Что слушают в Москве? Без понятия.

– Скучно живешь, – заметила как-то любопытная шлюшка из Волгокамска. – Разве это жизнь?

– Ты много знаешь о жизни, – возмутился я и подумал, что девица, не видевшая в свое жизни ничего, кроме тысяч волкокамских хуев во всем многообразии, в общем-то права.

Мечты об огромном количестве денег, которые подарят свободу и обилие материальных ценностей, завели не туда. Свобода не появилась. Материальными ценностями не пользовался. Изо дня в день повторялось одно и то же. Менялись только города и лица. И сиськи.