Веселье в Тереме достигло

Веселье в «Тереме» достигло апогея. Ребята рассредоточились по ресторану: оккупировали бильярдный и каминный залы, заняли места в баре рядом с валютными незнакомками.

Жорик скользнул взглядом по обстановке, хмыкнул и отправился в общественное место. На полпути завопил:

– Старая калоша! Вот ты где!!!

Устремился к столику, за которым восседал холеный европеец с юной дамой, нашенской. Иностранец Жору признал. С междометиями обнял и приступил к вопросам-ответам-уточнениям...

Жора притащил европейца к нашему столу, усадил напротив. Импозантный дядька лет пятидесяти, похожий на артистов Ширвиндта с Державиным* одновременно. Аристократические замашки выдавали заморскую птицу высокого полета.

– Знакомься, Рома. Мой старый друг мистер Калкин. Или герр Калкин?

Иностранец улыбнулся и на чистом русском, слегка грассируя, сказал:

– Скорее хер*. У меня дом в Роттердаме. Подожди секунду, я сейчас.

Калкин вернулся к спутнице и прошептал на ушко пару слов. Дама сверкнула глазищами и пересела к барной стойке, к коллегам-путанкам*.

Калкин, помахав ладошкой «бай-бай, бэби», вернулся к нам:

– Отослал соску подальше. Весело расстались, что нам унывать?

– Весело друг с другом встретимся опять, – подрифмовал Жорик. – Сам-то чем занимаешься?

– Мелкий опт. Пригрел пенса, бывшего замминистра. Консультантом числится. Катаюсь по регионам, размещаю заказы. Пенс всех директоров знает. Сам понимаешь, заводы лапу сосут.

– Хм, интересно, есть мыслишка посотрудничать. Лавэ немеряно, но нет системы. Непонятно, куда вкладываться, – отскороговорил Жора, выдохнул в сторону и опрокинул внутрь рюмку водки.

Хм, непонятно куда вкладываться.

Жорик на пару секунд завис, усваивая поток алкоголя по внутренностям, в финальной точке заключил:

– Хорошо пошла.

Калкин, дождавшись бульк из Жоркиных недр, хмыкнул:

– Вкладывать ничего не надо. В эту страну только оптимисты и дураки вкладываются, как правило, два в одном.

– Не понял, – внезапно набычился Жорик, в патриотизме ранее не замеченный, но сейчас изображающий Пушкина, презиравшего Отечество с головы до ног*.

– Налогами и наездами заебут, – блеснул знанием русского иностранец. – У меня схема простая: кредитую завод под условие возврата долга переработкой сырья. Там черт ногу сломит, не разберется, кто где какую маржу имеет.

Жорик взъерепенил макушку. Калкин продолжил:

– Сдаю схему, уже не актуальна. Покупаешь в России сырье и перерабатываешь на подневольном заводе в счет кредита, выданного ранее. Гонишь в Ригу, грузишь на баркас и отправляешь в Европу. Это в реальной жизни. А в жизни для налоговых инспекторов рисуешь казахскую фирму, купившую у тебя сырье. Рисуешь киргизскую фирму, которой казахи гонят сырье на переработку. Рисуешь армянскую фирму, которой киргизы сдают продукт переработки на реализацию. Финальным аккордом – рисуешь белорусскую фирму, которая скупает весь ералаш у армян и отправляет в Литву. Если схему грамотно отладить и где-надо льготы вымутить, то налоги будут минус 40 процентов, то есть тебе останутся должны. Но я не наглею, работаю в ноль.