Веселье в Тереме достигло

Веселье в «Тереме» достигло апогея. Ребята рассредоточились по ресторану: оккупировали бильярдный и каминный залы, заняли места в баре рядом с валютными незнакомками.

Жорик скользнул взглядом по обстановке, хмыкнул и отправился в общественное место. На полпути завопил:

– Старая калоша! Вот ты где!!!

Устремился к столику, за которым восседал холеный европеец с юной дамой, нашенской. Иностранец Жору признал. С междометиями обнял и приступил к вопросам-ответам-уточнениям...

Жора притащил европейца к нашему столу, усадил напротив. Иностранец оказался импозантным дядькой лет пятидесяти, похожим на артистов Ширвиндта с Державиным* одновременно. Аристократические замашки выдавали заморскую птицу высокого полета.

– Знакомься, Рома. Мой старый друг мистер Калкин. Или герр Калкин?

Калкин улыбнулся и на чистом русском, слегка грассируя, сказал:

– Скорее хер*. У меня дом в Роттердаме. Подожди секунду, я сейчас.

Калкин вернулся к спутнице и прошептал на ушко пару слов. Дама сверкнула глазищами и пересела к барной стойке, к коллегам-путанкам*.

Калкин, помахав ладошкой «бай-бай, бэби», вернулся к нам:

– Отослал соску подальше. Весело расстались, что нам унывать?

– Весело друг с другом встретимся опять, – подрифмовал Жорик. – Сам-то чем занимаешься?

– Так, мелкий опт. Пригрел пенса, бывшего замминистра. Консультантом числится. Катаюсь по регионам, размещаю заказы из Европы. Пенс всех директоров знает. Сам понимаешь, заводы лапу сосут. Можно любую дрянь заказать за импортные бусы.

– Хм, интересно, есть мыслишка посотрудничать. Лавэ немеряно, но нет системы. Непонятно, куда вкладываться, – отскороговорил Жора, выдохнул в сторону и опрокинул внутрь рюмку водки.

Я с удивлением услышал, что Жоре непонятно куда вкладываться. Кхм.

Жорик на пару секунд завис, усваивая поток алкоголя по внутренностям, в финальной точке заключил:

– Эх, хорошо пошла.

Калкин, дождавшись бульк из Жоркиных недр, хмыкнул:

– Вкладывать ничего не надо. В эту страну только оптимисты и дураки вкладываются, как правило, два в одном.

– Не понял, – внезапно набычился Жорик, в патриотизме ранее не замеченный, но сейчас изображающий Пушкина, презиравшего Отечество с головы до ног*.

– Налогами и наездами заебут, – блеснул знанием русского заморский филолог. – У меня схема простая: кредитую завод под условие возврата долга переработкой сырья. Там черт ногу сломит, не разберется, кто где какую маржу имеет.

Жорик взъерепенил макушку. Калкин продолжил:

– Сдаю схему, уже не актуальна. Покупаешь в России сырье и перерабатываешь на подневольном заводе в счет кредита, выданного ранее. Гонишь в Ригу, грузишь на баркас и отправляешь в Европу. Это в реальной жизни. А в жизни для налоговых инспекторов рисуешь казахскую фирму, купившую у тебя сырье. Рисуешь киргизскую фирму, которой казахи гонят сырье на переработку. Рисуешь армянскую фирму, которой киргизы сдают продукт переработки на реализацию. Финальным аккордом – рисуешь белорусскую фирму, которая скупает весь ералаш у армян и отправляет в Литву. Если схему грамотно отладить и где-надо льготы вымутить, то налоги будут минус 40 процентов, то есть тебе останутся должны. Но я не наглею, работаю в ноль.