Пробуждение было неприятным

Пробуждение было неприятным, мучительным и гадким. Пузо – егозя, бурля и пучась – требовало опорожнения, а горло коробила гнилая отрыжка. Фу! Фу! Фу!

Хм. 

Наткнулся взглядом на синюю перегородку в углу комнаты.

Хм-ммм...

Вчера ее не было.

Заинтригованный подошел к перегородке, потрогал. Ощутил на ладони теплую шершавость пластика. Задумался: «Откуда, из чего, из какого небытия возникают осязаемые вещи? Что творится со мной?»

Ответ найден не был.

Я не расстроился. Махнул рукой и заглянул за перегородку. Ничему не удивился, обнаружив сверкающий унитаз. «Дорога ложка к обеду» – подумал я, уселся на унитаз, сосредоточился и… это что такое? Заметил сиреневый клочок бумаги, торчавший из стены.

Что за эклога?

Потянул за клочок и вытащил полметра туалетной бумаги. Это показалось очень интересным, даже забавным. За минуту с небольшим я вытянул наружу метров сто мягчайшей бумаги, после чего она кончилась. «То-то же!» – удовлетворенный подумал я и стал прикидывать, как бы засунуть ее обратно. Ничего не прикинулось, не придумалось. Невероятно, но это так – в стене никаких щелей, отверстий и тому подобного не было. Стена оставалась ровной и гладкой, без изъяна, как кожа на попке трехлетнего ребенка. Покумекав так и эдак, я махнул рукой. Часть бумаги использовал по назначению, остальное задвинул ногой за унитаз и, довольный собой, вышел из-за перегородки, обозначавшей туалет.

Журчание воды в ванне настроило на оптимистический лад. Тело зудело, источало мерзкие запахи и чесалось, но не беда! Я знал, как ему помочь – принять ванную!

Взял со стола кувшинчик, отхлебнул сок и, скинув вонючие одежды, бултыхнулся в ванну.

Ох! Похорошело в момент.

Мылся долго, сосредоточенно, с огромным удовольствием. Когда кожа приобрела бледно-розовый цвет и от соприкосновения с ладонью стала потрескивать, я удовлетворенно охнул, ухнул и вылез из ванны. Оглядевшись в поисках полотенца и не найдя ничего похожего, вытерся футболкой, то есть смахнул капли воды с фасада. Остальное оставил на потом, вспомнив термодинамику* и прочее, изучавшееся на младших курсах. Махнул рукой: «Само испарится!»

Хорошо!

Я растянулся на диванчике. Не глядя, нашарил на столе фрукт – им оказался абрикос – и, задумчиво жуя, уставился в потолок. Захотелось основательно поразмышлять о творящихся чудесах, подытожить прожитые деньки, сделать далекоидущие выводы и все такое...

Не тут то было. Принявшее горизонтальное положение тело обуялось ленью, восхитительно сладкая истома обволокла сознание... пришлось вздремнуть.