Жорик треснул подушкой по башке

26 июня 1993 года
суббота
9-00

Жорик треснул подушкой по башке и таким образом разбудил. Я отправился в ванную. Умывался долго, тщательно, удивляясь, зачем понадобилось устраивать подъем в девять утра субботы. Потом пошел на кухню, замастырил завтрак из десятка бутербродов и яичницы-восьмиглазуньи, половину которого умял. Другую половину оставил Жорику.

Жора, развалившись в кресле и разместив на пузе телефон, названивал Андрюшам, Верочкам и прочим абонентам, имена которых высматривал в новом блокноте. Как только я пытался включить телевизор или магнитофон, делал страшные глаза, требовал тишины.

Я послонялся по комнате и нашел занятие по душе: включил компьютер, поводил мышкой туда-сюда, покликал в иконки и обнаружил игру «Сапер*». 

В двенадцатом часу, когда победная тактика более-менее отложилась в голове, Жорик скомандовал:

– Едем!

Уже на улице, дожевывая на ходу бутерброд, Жорик промычал, что неделя будет напряженная, хватит расслабляться и вообще… Что именно «вообще», я не понял. Жорик промурчал «Хрмм-пшмлм нкнкнкм-клбсмм», и, проглотив последний кусок, проартикулировал: «Хорошо пошло. Никогда не экономь на колбасе». Икнул и добавил: «А лучшая колбаса – грамотно пожаренный шмат телятины».

Я не возражал. Спешил вместе с ним к ближайшей станции метро. Машины у нас не было. Ясных перспектив, как заработать денег – тоже. Вообще ничего не было, кроме пригоршни долларов в кармане у Жорика. И с теми пришлось расстаться в обменном пункте, чтобы купить жетоны на метро. Что-то знакомое примерещилось возле турникетов, но пропало.

Мы спустились на платформу и поехали к станции «Третьяковская». Там поднялись наверх и недолго, минут пять, шли пешком до узкого пыльного переулка, носившего название Калязинский. Конечной точкой оказался ресторан с лаконичной надписью «Терем» над входной дверью. Я подумал, что Жорик шутит.

Отнюдь.

Оглядевшись по сторонам, Жорик уверенно зашел внутрь. Я, невольно подражая ему, тоже покрутил головой. Отметил, что местечко казалось глухим – пыльный пустой переулок с двумя рядами купеческих домиков в два этажа, которым не хватало вывесок: "Цирульный мастер Пьер и Константин" и "Милости просим". Даже засомневался, что нахожусь в одном из исторических центров Москвы. Ни дать ни взять – райцентр Нечерноземья, натуральный Старгород со стороны деревни Чмаровка*. Вздохнул и последовал за Жорой в ресторан, не представляя, что там можно делать с нашей позорной мелочью.

Жорик не унывал, выглядел жизнерадостным и самодовольным. Окинул взглядом помещение, дождался, пока я подойду поближе, и сунул под нос часы:

– Секи, студент. От дверей до дверей – ровно тридцать минут пути. Удобно.

Я пропустил замечание мимо. Вглядывался в циферблат, пытаясь прочесть марку часов. Эге, «Ориент»*, те самые, снятые с хозяина «бымера». Красивые, мне б такие. А полчаса пути в один конец – это много. Ни к чему таскаться на обед, теряя час на передвижение туда-обратно. Жорик придерживался иного мнения: насвистывая ковбойский мотивчик щурился, осматривался, улыбался.

Внутреннее пространство ресторана пребывало в таком же мшелом состоянии, как внешнее. Полутемный зал, столов на двадцать. Справа у стены подиум. Ага... сцена, вот колонки, вот прожектор. Хм... За сценой в сумраке угадывалась барная стойка, чуть подсвеченная световым панно с надписью «Хайнекен».

Никого в зале, лишь две персоны, моя и Жорика.

Жорик вертел головой и чертил взглядом биссектрисы, будто решая геометрическую задачу. Ни дать ни взять, чертил медианы с хордами и умножал периметры на синусы с косинусами. В итоге ткнул пальцем в стол между барной стойкой и сценой:

– Здесь.

Я пожал плечами, прихватил с барной стойки меню и присел в указанное место. Подвигал стулом, подстраиваясь под тусклый свет, погрузился в изучение списка предлагаемых блюд.

«Однако! Ну и цены», – заключил я как Киса Воробьянинов после знакомства с правым столбцом меню ресторана «Прага»*.

Жорик крутил головой по сторонам, переводил взгляд на входную дверь, на дверь для персонала за барной стойкой, в дальний угол...

– Здравствуйте, – девичий голос сбоку заставил меня вздрогнуть, а Жорика отвлечься от геометрии.

– Два пива, – заказал он официантке, подкравшейся со стороны бара. – На ваше усмотрение, то есть самого дорогого.

Девушка в униформе – белый верх, черный низ – зажгла свечку на столе, отошла, через минуту вернулась с двумя полными кружками, ушла к барной стойке, щелчком включила радио... кажется, «М-Радио*», прогундевшее: «какие у нее были глаза»… там же, за барной стойкой, мелькнула тень бармена… кто-то за спиной прошелся по залу, где-то рядом громко засмеялись…

Определенно, место казалось более оживленным, чем при первоначальном впечатлении. Стало полегче. После трех глотков пива дискомфорт улетучился. Я захмелел и перестал беспокоиться, что судя по обменному курсу 1050 рублей за доллар, у Жорика денег хватало на две кружки импортного пива.