Прошел год. К марту девяносто шестого

Прошел год. К марту девяносто шестого скрутили головные боли. Врач посоветовал сократить рабочее время до двенадцати часов и завязать с алкоголем. Я послушался, но боли не прекратились. Экстремально скрутило девятого марта. В пять утра полез на стену от ощущения, будто череп сунули в слесарные тиски и проверяют на механопрочность. Далеко не залез.

Бродил по квартире в поисках места, где бы прилечь, присесть, притулиться. Последствиями корпоратива такое быть не могло, ибо кроме сока с минералкой ничего накануне не потреблял.

Едва дождавшись Карабаса, скомандовал мчать не в офис, а в больницу, в Романов переулок. Как потом скажет Жорик, смена маршрута меня спасла. На путешествие потратил десять минут вместо стандартных двадцати.

Приехав к больнице я потянул дверную ручку, чтобы выйти, и увидел себя со стороны, с высоты птичьего полета: узкая дорожка с бегемотообразным «Мерседесом», взрыв из-под багажника, проем задней двери, откуда вылетаю я, лечу, врезаюсь в продуктовый ларек.

Темнота!

...

Очнулся в больнице, второй раз за год.

Говорить не мог. Шевелиться не мог. Ничего не мог. Я не чувствовал себя. Видел Жорика в пелене, улавливал обрывки слов про обуявший испуг… про сто сорок по Москве… про уф, обошлось… скажи спасибо, что живой!

Так же внезапно, как появился, Жорик исчез с извинением, что рухнул «Торговый дом Эрлан», есть возможность поживиться, медлить нельзя!

Я, забинтованный на манер мумии, о делах не думал. Меня интересовал смысл происшедшего. Мерещилось, что жизнь не определена Жориком. Он указывает направление, а я принимаю решение в какую сторону двигаться, с какой скоростью, с каким упорством, к какой цели, к…

...додумать не получилось. Накрыло приступом боли. Попытался закричать, не получилось. Стонать? Зубами скрежетать?

Я потерял сознание.

Валяясь в больничке второй раз за год, корежил голову думами о былом. Два года назад я принял решение рискнуть, как далекие бугурусланские пацаны, не засцавшие пойти на успех. Следовало подвести итог.

Соображалка скрипела медленно, но верно. Чтобы прийти к знаменателю, следовало поставить плюсы и минусы в воображаемый листок достижений/лишений. Ни один минус не придумал. Ни один плюс не случился. Стало ясно: время трачено впустую. Я по-прежнему не знал, чего хочу, и по-прежнему не получил то, о чем мечтал. Начал обдумать разницу между «хотеть» и «мечтать».

Разница определенно существовала, интуитивно ощущалась, но словесному описанию не поддавалась. Единственное знал точно – в бизнесе просто так ничего не бывает. Первое покушение раскрылось банально.

Геннадий, слоняясь по Хрякинскому складу, придумал элегантную бизнес-модель: сдавать складской алкоголь на реализацию деловым пацанам, с которыми учился в школе. Сдавал чуть дороже прайс-листа, но с отсрочкой платежа на месяц. На тот момент в «Проме» отсрочек не было. Дело у Геннадия пошло. Просто поперло, ровно до тех пор, пока Генкины одноклассники не смогли расплатиться за взятое на реализацию: то ли в казино просрали барыш, то ли на блядей спустили. Вопрос решили по-простому, по-пацански: кредитора на нож, хабар на вывоз.

С моей подачи начались бандитские разборки: Чича вынес склад одноклассников, зарезавших Генку. Крышей склада оказалась подольская банда, озадачившаяся чичиным наездом. В качестве компенсации бандиты потребовали от Чичи передать «Прому» в окормление, иначе будет нехорошо. Чича не переваривал на дух всю подольскую преступную группировку, называл спортсменами с мышцой вместо мозгов. Угрозам не внимал и показательно вынес еще пару складов, находившихся под подольской крышей. Подольские в продолжение переговоров с Чичей показательно расстреляли двигатель моего «Торуса» и лобовое окно со стороны пассажира. Тут я совершил глупость, инстинктивно упав на пассажирское сиденье. Получил три пули в левые ключицу, плечо и в предплечье, пока падал. Но это не важно. Важно, что кто-то из нашего офиса был с Геной в сговоре и вносил деньги в кассу за проданный Генкой алкоголь, чтобы оформить продажу. Кто?

Тем временем бандитский сериал «Чича против подольских» кончился не начавшись. Чиче забили стрелку, там случилась стрельба с десятком трупов и брошенными оружиями, в том числе с автоматом, из которого решетили «Торус». Один из подольских трупов менты записали в негодяя, покушавшегося на меня месяцами ранее. Наличие мертвого тела тут же закрыло дело о покушении.

Со вторым покушением, нынешним, тоже неудачным, оказалось еще проще. Безобразничал Калкин, потерявший в России бизнес и отметивший отъезд в Роттердам фейерверком! Тут я претензий не имел, взрывали меня по делу.