Я проснулся от ощущения

Я проснулся от ощущения счастья, переполнявшего тело и вытекавшего на пол, на улицу, за город, чтобы заняться зарей.

Алый свет резал горизонт и сулил новый день, простой и радостный. В груди клокотала лава счастья, любви и надежды. Теперь все должно перемениться. Я чувствовал, что черная метка, с которой прожил пять лет, пропала. Я освободился от заклятья! Отпечаток моей ладони на сатанинском клочке бумаги, хранившемся в сейфе, исчез. Я проверял. Я специально за этим приезжал в офис и фиксировал пепелище на месте кабинета.

Ах! Я по-прежнему жив и более того – счастлив! Властелин той стороны мира грозил, что в случае пропажи отпечатка, я вернусь к нему. Но нет! Этого не случилось! Я жив! Жорик, мой злой гений, пропал, а я все еще, все еще жив.

«Я начну новую жизнь. Господи! Наконец-то я счастлив. Спасибо тебе, если ты есть!» – воздал я хвалу всевышнему, первый и последний раз в жизни став верующим.

Любовался ею, сопевшей рядом. Я не имел понятия: кто она, откуда, но во мне клокотала уверенность, что знаю ее тысячи лет и не расстанусь с ней столько же. Ее тело есть продолжение моего. Я буду с ней вечно.

Повторно проснулся в холодной кровати, один. Предчувствие счастливой жизни содрогало тело, вынуждало заняться действием. Я вскочил, оделся, прошел на кухню и, выдохнул «Надо же!». На столе дожидались внимания пузатая бутыль сока, кусочек кекса и половина яишенки.

После завтрака родилось решение прогуляться.

Ах! Погода оказалась под стать настроению. Чистое небо без облачка явилось отражением души – высокой, бездонной, незамутненной. Я чувствовал себя новорожденным. Щурясь на солнце, прошелся двориком до арки, вышел на Ленинский проспект.

Что дальше? Куда идти? Повернул направо к центру, к «Мелодии»‎...

На подходе к магазину встряхнул скрипучий противный голос:

– Эй, Рома.

Я обернулся на зов. Колдырь, мерзкий, гнусный, пахнущий мочой и гнилью, до омерзения похожий на Вадима-Пиночета, обращался ко мне.

– Я?

– Ты, Рома, ты, – просипел он. – Подойди.

Я огляделся. Никого рядом не было, только вонючий бомж у входа в магазин.

– Чего тебе? – спросил я, досадуя.

– Недорого продам, Ромка. Деньги нужны позарез, купи, – на одном дыхании выдал бомж.

Я поморщился, глянул в грязную, заскорузлую руку и потерял дар речи. Там был перстень невиданной красы, переливавшийся водопадом ярких красок, сиянием лучей и блесток. Сунув руку в карман, вынул пачку долларов. Выцепил из пачки треть, должно хватить, чтобы подняться со дна, если Вадик не дурак. Но он дурак, деньги потратит на полсотни доз и сдохнет.

Перстень оказался в моем кармане, я развернулся и пошел обратно.