Я влил в себя коньяк

Я влил в себя коньяк из фужера, поперхнулся, закинулся лимоном и переключил внимание на Жоркино повествование:

– Ага. Я это чудо спрашиваю, куда жмура подевал? А он мычит, что за жмура инструкций не было. На месте оставил. Серьезно? Интересуюсь: а жмура найдут? Он мне отвечает: дык, не сомневайся, в сауне лежит на полке как живой, хер стоячий под потолок. Ясно-понятно, расклад хреновый. Если менты на нас выйдут, откупимся. А если нехорошие пацаны? Они же искусству переговоров не обучены! И продаваться не умеют!

– Нехорошо будет, – подтвердил Яша.

– Вот и я о том же. Главное правило – никаких следов. Излагаю ясно?

– Так точно.

– Занимай кабинет, в котором Сева сидел. Это в здании напротив, «ВычМех» называется, тебе покажут. К нам официально никакого отношения не имеешь, по жизни нелинейную алгебру изучаешь, диссертацию пишешь. Остальное обсудим завтра, – заключил Жорик.

Яков махом допил коньяк и твердым шагом удалился.

Жорик, потирая руки, обрисовал ситуацию:

– Чича дорого обходится и норовит в твою долю влезть. За такие намерения надо бы синего в Нищенке* утопить, но нет резонов избавляться. Хорошо его команда морды щупает. Будем обращаться за акциями вандализма. Остальным займется Яша. Сразу врубился, как действовать. Нет тела – нет дела. Молодчик!

– А по другому можно?

– Не получится. Тут война. Кто прав, кто виноват – историки разберутся, когда рассеется дым сражений. Наша задача – первым выхватить пистолет, решить вопрос и отбашлять историкам, что мы не причем, мимо шагали, а убитые преступили закон и постреляли друг друга. Как понимаешь, мертвые историкам не платят.

– Получается в стране нет законов?

– Закон есть, один для всех. Если тебя схватили за химот, откупайся от ментов, следаков, судейских, прокурорских. Отсюда вывод – твори любые безобразия, но зарабатывай столько, чтоб хватило откупиться.

– Ерунду говоришь. Если мы не будем нарушать законы, зачем нас брать за этот… за химот?

– Мы не нарушаем? – Жорик глянул на меня, как училка на тупого двоечника. – Да мы с первого дня ездим по законам, как трактор по пашне. Все перепахали, кроме статьи за изнас. Помнишь бакланов, которые тебя к дереву привязывали?

– Помню.

– Зажмурились. Нам с тобой светят статьи сто три, сто четыре, сто пять и сто шесть на выбор. Э-эээ... сто шестая не канает. Если следак нормальный попадется и тупой адвокат, то отъедем на пятнадцать лет. Что скажешь? Жалко балбесов?

– Балбесов не жалко.

Жалости к дегенератам, решившим поиграть в мафию, я не испытывал, но...

Жорик не давая додумать, убивал аргументами:

– А если у тебя захотят не «Форд», а завод отжать? В этом случае прессовать будет не шелупонь. И цацкаться никто не будет. Ты должен быть готов к прессу. Про парабеллум слышал?

– Si vis pacem, para bellum*, – вздохнул я, понимая, что Жорик опять переиграл меня на поле логики.

Впрочем, оставался один вопрос:

– Почему с этим не борются?

– Кто?

– Государство.

– Не знаю. Есть мысли, но пока не устоялись. Похоже, приватизация с демократизацией творятся по принципу зоны, где закон один: «Ты сдохни сегодня, а я завтра.» Так же и в России. Чистоплюи уехали, остались паханы, бродяги, черти и терпилы. Правительству проще посадить население на крючок и дергать за ниточки. Когда у фигуранта руки в крови, договариваться о переводе в статус «свидетеля» приятно и прибыльно.

– Чего?

Я перестал понимать Жоркино бормотанье. Вечно так: напивался, философствовал, сползал в пьяный бред.