Обсуждение

4 сентября 1993г.
суббота

– Пора становиться капиталистами, – скомандовал Жорик на традиционной субботней встрече. – Документы на участие в чековом аукционе поданы. Кроме нас никого не будет. Ты вместе с директором получаешь по сорок процентов, коллективу оставим двадцать на пососать.

Уф. С моей души свалился камень. Выкупим завод, расплатимся с акционерами и наладим собственное производство.

– Запоминай, – продолжал Жорик. – Трансформаторный завод расположен в Хрякино, недалеко. По Горьковскому шоссе полсотни верст. Трансформаторы после аукциона отгрузим в Латвию ломом цветных металлов. Оборудование тоже. Вместо них Моисеич пригонит швейные машинки, оверлоки и прочую байду. Верочка обещала наладить производственный процесс и разобраться с ассортиментом. А пока чистим место под склад. Скоро фуры придут. Цеха огромные, и железнодорожные пути имеются. Можно вагоны разгружать.

– Какие вагоны?

– С товаром.

Я ничего не понял. Суббота была днем постановки задач на следующую неделю, но сегодня неслась в мечтательную даль. Жорик перехватил мой взгляд и пояснил, что с поляками договорился не по разовому контракту, а по самым натуральным револьверным поставкам. Теперь наш бизнес прост и ясен. Заказ на алкоголь оформлен до конца года. Вадик творит чудеса – превращает нал в безнал. Антону достаются результаты волшебств, то есть безналичные рубли на расчетном счете ветеранского фонда, которые Фима конвертирует в доллары и отсылает полякам. Через две недели получаем груз без таможенных проблем. С безразмерными льготами Антона надо не фуры, а эшелоны гнать по паре штук в неделю. Страна огромная.

– Какими льготами? – уточнил я.

– Ветеранскими. Антон же инвалид Афгана, дурак контуженый, и, кроме как вышибать мозги, ничего не умеет. Государство отвечать за него не хочет. Ветеранские пенсия, лечение, жилье и прочее огромных денег стоит, у государства их нет. Поэтому таким, как Антон, дали возможность зарабатывать на нулевой растаможке. Могут, конечно, морды бить. Но, как заметил Антон, это вчерашний день. Лучше гнать фуры без таможенных платежей и иметь копейку. А если такое право им не предоставить, они от безделья начнут отрывать головы всем подряд. Ты бы как штатский штафирка что выбрал?

– Пусть гонят.

– Вот и я о том же. Метнусь к Антону. На днях фуры подъедут. Надо по деталям потереть, договоренности застолбить и запротоколировать.

Жорик схватил распечатки и был таков.

Я вернулся в кабинет, задумался, вспоминая выезд к Антону. Нехилые льготы предоставлены ветерану. Может позволить особняк в Хамовниках, квартиру на Поварской, дома в Подмосковье, иномарки, все дела. Хороша ветеранская копейка!

30 августа - 3 сентября 1993 года

Факс получили в обед понедельника, первого сентября между прочим. Вместо того чтобы идти в институт и в пивняке напротив обсуждать с друзяшами перипетии минувшего лета, я грузился проблемами с отправкой денег и оформлением документов. Жорик ежечасно звонил из Гданьска, рушил наши с Мариной мозги указаниями, замечаниями, поправками и прочим.

Сначала сообщил, что взял на пробу восемь фур шампанского «Спуманте», ликеров «Боллс» и «Чин-чин», водки «Попофф» и неизвестных природе полусладких вин с красивыми этикетками. Потом предупредил, что задержится на неделю, дабы проследить за отгрузкой лично, и завалил бухгалтерию факсами договоров поставки, которые следует переправить Антону. Ветеранский фонд числился московским грузополучателем.

Так и сделали.

После двухчасовых разбирательств с Антоновским бухгалтером Фимой, выслали Жорику реквизиты фонда для оформления инвойсов и прочих документов. Попутно два дня на пару с Мариной клепали договор о совместной деятельности с Антоновским фондом. Олег Семенович флегматично печатал платежки и каждые полчаса, после очередного Жориного звонка, вносил изменения в графу «сумма платежа».

В среду сто девяносто тысяч долларов отправилось в Польшу. На расчетных счетах денег не хватало, внесли наличными. Под это дело пришлось составлять дополнительные примечания к договору и исправлять четыре акта.

К Жоркиному возвращению в пятницу, я был заморочен вконец. Свалилась тонна бумаг, не дававшая возможности выкарабкаться в мир. Народ исправно нес деньги в кассу, деньги отвозились к Вадиму, обезналичивались и отправлялись на расчетный счет ветеранского фонда. Десять тысяч долларов, оставленных Жориком на всякий пожарный, кончились в пятницу утром – выплатил сотрудникам зарплату. Себе выписал сто баксов.

Сейф опустел, стал похож общажный холодильник, пустой, но гордый. Так и доложил Жорику. Тот пометался по офису как тигр по клетке, потерзал бумаги, принесенные в подтверждение произведенных операций с финансами. Уточнил, сколько налика отвезено Вадиму за время его отсутствия.

– Сорок два килобакса.

– Пучеглазый чего-то мутит. Мне сказал, что тридцать восемь. Надо пообещать более плотное знакомство с Карабасом.

Вздохнувши свалил. Я пошел отдавать распоряжения насчет очередной пятничной пьянки. Традиции чекового фонда блюлись.

24 - 27 августа 1993 года

Жорик ворвался в офис в половине одиннадцатого. Стремглав промчался до кухни, метнулся в кабинет, обложился чайными принадлежностями, кондитерией, словарями. Вызвал Серегу и заставил показать, как пользоваться функцией «автодозвон» на факсе, после чего принялся устанавливать связь с далеким городом Гданьск в Польской Народной Республике.

Ближе к вечеру начал обзванивать туристические конторы, интересоваться билетами до Бреста, ваучерами и расселением в Гданьске... в пригородах? какой такой Калининград?

В семь вечера позвал к себе и обозначил:

– Значит, так. Моисеич оборудование оплатил. К новому году наладим, если старый еврей не наебал. Еврейское оборудование, российские стены и работники откуда получится, все как доктор прописал. Пока он телится с установкой, немного заработаем. Я мотанусь в Польшу, купим бухла под Новый год. Бабла поднимем и займемся заводом. Уразумел?

– Да! – Идея с заводом понравилась. Красиво звучала.

– Остаешься за главного. Вот мобильный. Не просри. Отвечай на звонки. Будут интересоваться, где я, отвечай: в загранкомандировке, вернется через неделю. Вот децл килобаксов на всякий пожарный. Не транжирь, трать по делу. С поляками договорился. Выкупаем все бухло, насколько бабок хватит. Единственное, надо проверить наличие товара на складе, пощупать. Потом отзвонюсь, скину реквизиты, куда бабосы гнать. Понял? И еще. Найди себе толкового водилу вместо Федотыча, что ли.

Отдав указания, был таков. Я поразился. На моей памяти Влад раз двадцать пробовал наладить прямые поставки польского шампанского с румынской амареттой и кроме геморроя ничего не поимел. Что придумал Жорик?

Непонятно, но Жорика на мякине не проведешь. И насчет водилы он прав. Вот где толкового взять? Александр Федотович с середины августа имел скучный вид, а вчера признался, что преподает науки в институтах. Преподавание бросить не может, так что, приятно было покатать вас, молодой человек, но в конце недели, будьте добры – окончательный расчет.

Покрутив мобильный так и сяк, пришел к выводу, что ходить с моблом на пузе – красиво, но непрактично. Могут по голове треснуть. К тому же разрешение на ношение сотового отсутствует. Будет пресс с обеих сторон – криминальной и правоохранительной. Ни к чему такие понты. А водитель необходим. На Калязинский инкассаторы общественным транспортом не поедут. Только на машине, причем конторской и с вооруженной охраной.

Я задумался, как действовать дальше. Непонятно. Давать объявление в газетах в разделе «Поиск работы» не имело смысла. Неудобоваримая конструкция. Чтобы не морочиться с агентствами, рекламу «Русского горизонта» давали через Кирилла, который бухал, на рабочем месте появлялся раз в неделю. Нам не мешало, но сейчас я не успевал. Пока дождусь Кирилла, пока тот даст объяву, пока я прособеседуюсь, нет… Долго колупаться… Я задохнулся от безнадежного… оп, просто замер на выдохе, испытал легкий укольчик в затылок. Ага, сейчас правильное будущее привидится! Сейчас будет больно!

Нет, больно не было. Взгляд уперся в распечатку телефонных номеров, в запись «102 – Всеволод Гаврилович, служба безопасности».

Точно, сидит на втором этаже и чаи гоняет с Риммой Витальевной! Надо прямо сейчас интересоваться наличием знакомых пенсионеров-отставников, готовых трудоустроиться персональным водителем в коммерческую структуру. Обед оплачивается!

С понедельника меня возил Василич, отставной майор непонятных войск, кряжистый мужик годков за пятьдесят. Медлительный основательный, ни разу не выжавший из «Торуса» больше восьмидесяти километров в час. Мне быстрей не надо. Спокойная езда Василича нравилась больше, чем федотычевский фри-стайл по всем имеющимся полосам движения. Еще больше нравилось, что Василич в дороге безмолвствовал в отличие от Федотыча, который постоянно клял Елкина, развалившего науку и пропившего страну. А Федотыч ему так верил, в демократическом фронте состоял, коммуняк с гебней клеймил позором, за интеллигентские идеалы бился с пеной у рта на митингах в Лужниках, а теперь… Ходил в этом году на майскую демонстрацию и получил от ментов дубиной по зубам.

Шакалы!!! Тьфу!

Василич определенно казался лучшим выбором. Рулил и молчал. Его голос я первый раз услышал в конце недели, когда он поинтересовался: «Георгий скоро будет? Поговорить надо». Я пожал плечами, мол, сам не знаю. Василич помялся, потом предложил возить меня и поздно вечером, и в выходные, но за доплату. Я махнул рукой, вози! Жорик не нужен. Сам могу принять решение. Разве что согласую с Жориком размер сверхурочных. Но то, что они будут и увесистые – факт!

Василич отправился на рабочее место, облюбованное предшественником. В комнате охраны стоял черно-белый телевизор и Федотыч, когда был не в рейсе, постоянно там тусовался, на диванчике рядом с милиционером. 

Я порадовался, что решилась проблема с поздними поездками на метро, и отдал распоряжение, чтоб девчонки отнесли Василичу бутербродики с традиционной пятничной попойки. Выпивкой решил не угощать. Впрочем, там милиционер еще сидел, не за рулем, наверное, ему можно прибухнуть, или нет... при исполнении? В любом случае бутербродики на его долю тоже отправить! 

От размышлений оторвала Марина с телефоном в руке:

– Рома, тебя срочно! Георгий звонит.

Наконец-то объявился Жорик. Проорал сквозь треск и шум, что телефонирует из Гданьска, деньги, все какие есть, слать на указанные в факсе реквизиты… да… сколько?... да, все сто пятьдесят тысяч… да!... факс!!! ... факс будет в понедельник утром... да... сейчас занят… да, очень занят… да... переговоры… в казино… да… да…

23 августа 1993
понедельник

Темы не было. Пока Жорик и загадочный Лев Моисеевич, ни разу мной не виденный, катались в Хрякино, я озаботился, что на следующей неделе наступает первое сентября, надо бы в институт попасть. Попросил Федотыча, чтобы подбросил до общаги. Там обрадовал соседа по комнате Серегу сообщением, что тот остается жить один. Я снял квартиру. Потом, сверкая одеждами, пешком отправился в институт.

Увы. Синеву пиджака никто не оценил. Пара первокурсниц оглянулась и все.

Я изучил расписание у деканата, поблуждал этажами главного корпуса, сходил в библиотеку, получил пособия и на выходе столкнулся с Юриком. Он схватил меня за рукав:

– Ромка, спасай! В контору японские видаки завезли. Сотрудникам можно по закупке взять, сто двадцать бакеров. Есть полтинник взаймы? Отдам с получки через неделю!

– Есть, – полез я в карман и чертыхнулся. На хрена переодевался? Кошелек забыл в джинсовой куртке. Чтоб не уличили в жлобстве, пришлось извиняться перед Юриком, объяснять, что денег при себе нет, но можно заскочить за ними либо домой, либо в офис. Домой ехать несподручно, куча дел на работе осталась. Так что, лучше смотаться в офис. Юрик глянул на часы.

– Не успеем. Я в контору сейчас рву, забиваю видак за собой. Сможешь подскочить до шести? С меня причитается!

– Не вопрос. Смогу.

Я отправился в офис. По приезду обратился к Жорику с желанием срочной выдачи пятидесяти бакинских на руки. Утаивать подробности не стал. Сообщил, что помогаю товарищу в приобретении чуда научно-технической мысли под названием «японский видеомагнитофон». Услышав про видак по бросовой цене, Жорик одобрил и вызвался подвезти до конторы. Пояснил, что хочет глянуть на демпинг, еще лучше – потрогать аппарат, может, он пластмассовый или картонный. Настоящие видаки минимум двести стоят.

Через час мы аккуратно парковались на Остоженке, в переулке напротив конторы. Давненько я там не был, с прошлой жизни, беспортошной, беспросветной. Ныне обстоятельства сменились. Подъехал солидно, на «Мерине», весь из себя упакованный и важный. Легкое облачко тревоги, витавшее надо мной, только что развеялось. Жорик не поленился отзвонить с мобилы в контору и пообщаться с Юриком. Подтвердил то, что требовалось – Павел с Владом отсутствовали, нежились на бархатных югах.

Мы с Юриком расположились с пивом в конторском дворике, ожидая момент выдачи аппарата со склада. Жорик отъехал с обещанием вернуться через час.

Получили разноцветную коробку перед самым закрытием, поднялись на второй этаж в офис. Народ на нас внимания не обращал. Пару раз кинули в мою сторону равнодушное: «привет, Ромка» и все.

В четверть седьмого в офисе остались лишь Юрик да я. Ничто не мешало хорошенько погонять аппарат. Мы распаковали коробку с надписью «видео-рекордер Фунай», подключили к телевизору в директорском кабинете, вставили прихваченную мной кассету.

Юрик восхищался: «Япония!» Я авторитетно подтверждал, что да, аппарат классный, не фуфло, цвет держит. Видеокассета была специальная, проверочная – пятая копия «Смертельного оружия». Хотел обменять ее, да забыл в запарке, валялась в тумбочке рабочего стола. Сегодня пригодилась для тестирования. Лишь суперкачественные видаки позволяли рассмотреть, где затаился в засаде Мэл Гибсон, а где – Дэнни Гловер.

В общем, важно рассуждал я, аппарат «Мэйд ин Джапан» – вещь серьезная. На правах бывалого синефила делился опытом, мол, надоест за пару месяцев, пересмотришь все, о чем мечтал и забросишь. Пообещал поделиться кассетами, которых скопилось полтора десятка, складывать некуда. Когда мы окончательно удостоверились в том, что Юркин «Фунай» есть зачетный аппарат, приехал Жорик. В полуха послушал рассуждения о японской технике, постоял в задумчивости, посидел там и сям, в итоге оказался за столом Владислава Аркадьевича. Неудобное место, но Жорик внимания не обращал. Рылся в бумагах на столе, в шкафу и прочих пределах досягаемости. Потом спросил, где хранится ключ от сейфа.

Я сразу предупредил, что в сейфе ни хрена нет, кроме бутылки виски и пневматического пистолета, которыми баловалось руководство, расстреливая ворон из окна. Однако секретное место, где прятался ключ, показал.

Все сторожа конторы прошли через это – ночная стрельба по воронам. Условие одно – запастись пульками, чтобы с утра не палиться недостачей. Жорик, на пистолет не глянув, рассматривал извлеченные из сейфа бумажки. Мы хлопнули с Юриком еще по бутылочке пива и распрощались. Свежеиспеченный обладатель видака остался нести дежурство, а я с Жориком поехал на квартиру.

Жорик рулил безмерно радостный:

– Эх, Ромка. Ну наконец-то! Ну в бога-душу-мать!! Трехпалым свистом!!! Большое дело нарисовалось. А Вадик ваш – дебил. Золотое дно под ногами, а он с посредниками вошкается. Мы делить на четверых семь копеек не будем!

Пока ехали к дому, Жорик обрисовал суть компании «Влад трейдинг». Через посредников ввозили фурами из Европы всякий ширпотреб на условиях СИФ Москва. Пользуясь Пашкиными связями, растаможивали фуру в полцены и на выезде из таможни ее содержимое перепродавали. У Влада даже склада не было. Зачем?

Отличный бизнес, которому все завидовали. Не завидовал только Жорик. Приговаривал: «Вот бездарь, вот дебил!»

Полазив по директорским бумагам, он списал в блокнот не только координаты посредников, но и номер факса польского отправителя, с которого контора получала инвойсы. Высаживая меня у дома, Жорик ни с того ни с сего поинтересовался: «По-польски пшекаешь?» Не дождавшись отрицательного ответа, предположил-пригрозил: «Похоже, придется…»

21 августа 1993г.
суббота

Бизнес прибыл в тупик. Народ исправно, как зомбированный, нес деньги в фонд. Мы приняли семьдесят миллионов рублей, которые перемещались к Вадиму, ставшему воротилой обналички. Как то он на пальцах объяснил, зачем и кому нужны махинации с наличными деньгами. Взял бумажку в руки, нарисовал два квадрата:

– Это контора «пупсики», а это контора «кексики». Пупсики покупают у кексиков бусы за триста тысяч, а продают за миллион. Весь бизнес безналичный, и у пупсиков на расчетном счету скапливается семьсот тысяч чистой прибыли. Понятно?

– Угум.

– Если заплатить с семисот тысяч все налоги, то в кассе на зарплату останется сто тысяч.

– Гонишь!

– Считай. НДС – двадцать восемь процентов, налог на прибыль – тридцать пять процентов, в медицинский, страховой и пенсионный фонды – еще столько же, плюс дорожный фонд. Поллимона вынь да положь по минимуму.

Я пожал плечами, не представляя, как можно заниматься бизнесом при таких драконовских налогах. Вадим продолжил пояснения. Нарисовал снизу еще один квадрат, ткнул в него пальцем.

– Тут появляемся мы, контора «Красавчики». Цикл удлиняется. Пупсики по-прежнему платят кексикам триста тысяч за бусы и по-прежнему продают их за лимон, но в конце цикла отсылают красавчикам шестьсот тысяч за «консалтинг и маркетинг».

– Это что такое?

– Так, – Вадим неопределенно махнул рукой. – Пупсы шлют деньги красавчикам за любую шнягу, которая входит в себестоимость.

– Зачем?

– Чтоб по бумагам бусы обошлись им в девятьсот тысяч. Все по закону. Купили у кексов за триста тысяч бусы, получили у красавчиков за шестьсот тысяч совет как правильно продавать. Итого официальных трат на бусы – девятьсот тысяч. Официальная прибыль с полученного миллиона – сто тысяч. Пупсы с официальной прибыли платят все на свете налоги и даже голодающим африканским детям отсылают немножко. Потом пупсы едут к нам с чемоданчиком и получают наличными шестьсот тысяч… э-ээ, стоять! Получают пятьсот тысяч с копейками, потому что наша комиссия за маленькую помощь – пятнадцать процентов.

– Здорово! – восхитился я. – А что происходит с безналом, попавшим на счет красавчиков?

– С твоими ничего не происходит, – пожал плечами Вадим. – Как договаривались, конвертирую в баксы на бирже и кладу на твой валютный счет. Что делать дальше – твоя проблема. Жора ничего не говорит.

На самом деле Жора говорил, экспрессивно. В субботу после обсуждения житья-бытья с последующим изучением итогов недели, Жорик информировал, что производство трусов наладим к зиме, не раньше. Посчитал на пальцах, сколько осталось месяцев и вскипел:

– Надо бизнес мутить, чтоб деньги мертвым грузом не лежали! Напомни, сколько у нас?

– Баксами девяносто пять тысяч на счету у Вадима. Рублями шестьдесят лимонов на расчетном счете «Интербика». Это твои клиенты прислали и не проявились.

– До Нового года не появятся, не переживай. Эх, кто же знал, что так легко можно бабки лупить? Надо что-то еще налаживать. Но что? Пять лет назад с ларьками была тема. А где тема сейчас?

20 августа 1993г.
пятница
11-00

В пятницу с утра встретился с Вадимом в «Тереме». Под чашечку эспрессо придумали схему совместной работы: желающие получить рубли наличными перечисляет безналичные рубли на счет Вадима. На следующий день после поступления безнала на счет получают налик. С проводками разбирается Вадим, а наличные – моя зона ответственности, поэтому мне надо организовать их доставку на Калязинский. Прибыль Фонда – семь процентов, остальное – за Вадимом.

Я отправился в ВычМех и первым делом, обрадовал Федотыча и Севу, что появилась возможность питаться задарма в натуральном ресторане. Парой слов обозначил нагрузку к питанию: в сопровождении милиционера возить опечатанную сумку на Калязинский. Возможность обоим понравилась.

Потом провел инструктаж Марины с Леной и сменил состав мобильной группы. Число отъезжающих на Калязинский увеличил до трех человек, чтобы сумку не опечатывать и с документами не морочиться. Лена будет лично передавать деньги Вадиму взамен долгового обязательства под выданную сумму. Обязательства Лена будет сдавать Марине, которой поручили сочинить под это дело какой-нибудь договорчик о чем-то таком эдаком, пока не придуманном. Появилась тема для мозгового штурма.

9 - 19 августа 1993г.

Получилось лучше лучшего. Пока Жора, Верочка и Лев Моисеевич, компаньон из Израиля, катались в Хрякино и обратно, народ валил за дивидендами. Суета и давка хозяйничали в оперзале. Сотрудники не справлялись. Вкладчики нервничали. Кассир выдавала, выдавала, выдавала наличность. Я складировал полученные ваучеры, как грузчик в порту – безостановочно

За три дня расстались с девятью тысячами долларов. Предыдущие две недели Жорик конвертировал в доллары все поступавшие безналичные рубли, как объяснялось, про запас. Запасы кончились.

На утро четвертого дня я приехал в офис и обомлел. Коридоры ломились от посетителей. Это толпились, суетились, писались в очередь желающие стать золотыми акционерами. Народ повалил семьями и трудовыми коллективами. Я устал пересчитывать и складывать ваучеры.

В Жоркином кабинете с утра до вечера толпилась публика. На этот раз не чиновники с банкирами, а шустрые посредники, предлагавшие приватизировать то или иное госимущество. Я в Жорины дела не влезал. Решал другую проблему.

Вкладчики помимо ваучеров тащили денежные средства пакетами и коробками. Средства штабелировались в Жоркином сейфе брикетами, сейф оказался не безразмерным. Начали укладывать в коробки из-под бухла с предыдущих пьянок. Жорик глянул на распечатки прихода и резюмировал:

– Бабла выше крыши. На приватизацию хватит с излишком. Надо покумекать, как грамотно распорядиться оставшимися барабульками. Пока будем сливать наличман пучеглазому.

Заметив мое непонимание, Жорик пояснил, что Вадим занялся обналичкой по взрослому. Ставки средние по рынку – от десяти до пятнадцати процентов. Мы будем скидывать ему наличность и получать взамен сто семь процентов от сданной суммы на безналичный счет. К тому же не дело хранить деньги в сейфе. Не дай бог Чича узнает. С него станется. Устроит налет, дебил узколобый.

7 августа 1993г.
суббота

Дома не сиделось, не спалось. Я приперся в офис к одиннадцати и обомлел, увидев Жорика. Он раньше двенадцати не появлялся, ни в будни, ни тем более в выходные.

Похоже, стряслось чрезвычайное.

Жорик ерзал на диванчике в операционном зале, теребил листки, вылезавшие из принтера. По рабочим дням оттуда извергались «Договоры передачи-приема в доверительное управление». 

Я поздоровался с Жориком, взял отпечатанный листок, пробежался глазами, перечитал, поперхнулся... Держал в руке объявление о небывалых успехах фонда «Русский Горизонт», по итогу которых принято решение о досрочной выплате дивидендов: пять долларов на одну акцию.

– Чего-чего? – недопонял я.

– Ничего! Надо действовать. Скоро завод приватизируют, ваучеров нет. Нужен ажиотаж. Знакомый подписался в долю. Лев Моисеевич, большого ума человек. Эмигрировал в Израиль пять лет назад, теперь вернуться хочет. Говорит, что деньги есть, нет помещений. Хочет пригнать швейные машинки и наладить производство французского претапорте. Свел его с Верочкой, решили шить джинсы «Версаче»... ну, или трусы «Калвин Кляйн». Надо прикинуть, где выхлоп больше. Вчера с директором хрякинского завода бухал, позвал на дачу завтра. Будем тереть детали, вертеть новый бизнес, цеха Верунчику сдавать. Твоя задача проста: с понедельника нагнетать ажиотаж вокруг фонда, – доложил Жорик и добавил: – Обрати внимание на приписку.

Приписка мелким шрифтом сообщала, что дивиденды будут выплачиваться в течение трех дней, с девятого по одиннадцатое августа. В первую очередь обслуживаются обладатели золотых акций. Чтоб получить золотую акцию, следует инвестировать в фонд не меньше двадцати ваучеров.

– Кто не рискует, тот не пьет шампанское, – объяснил Жора суть инвестиционного бизнеса.

Я потряс головой. Что за инвестиции, какое шампанское? И вообще, как можно выплачивать дивиденды, если завод не начал работать? Жорик сунул под нос бумагу с моими давешними расчетами:

– Эх, барвинок горечавковый. Смотри, у нас пятьсот акционеров. На одного акционера в среднем приходится четыре акции. Выплачиваем каждому по двадцать баксов. Итого десять тысяч к выплате.

– Ну?

– При этом создаем ажиотаж и кутерьму, чтобы к кассе не протолкнуться. Денежки получат только те, кто сдал двадцать ваучеров. Как ты думаешь, сколько ваучеров с новичков соберем?

– Не знаю, может, тысячу.

– Я думаю, что раза в два-три побольше. В любом случае ваучеры обойдутся дешевле пяти долларов за штуку. Дивиденды выплатим и мелочишка на карман останется.

– Сомневаюсь.

Жорик набрал воздуха в легкие, чтобы развернуть экономико-психологическую теорию, но, посмотрел на меня... выдохнул, устроился поудобней на диване:

– Приготовь постановления, что чековым фондом вводятся три вида акций – золотая, серебряная и бронзовая. Золотая акция выдается акционерам, внесшим в фонд двадцать ваучеров или двести долларов. Серебряная – за десять ваучеров или сто долларов. Бронзовая – за пять и пятьдесят. Выплаты дивидендов по золотой ежемесячно, по серебряной – раз в два месяца, по бронзовой – раз в четыре. Всем прочим акционерам выплаты производятся раз в год. Либо по особым случаям, как сейчас, но в последнюю очередь. Ясно?

– Примерно.

– Действуй.

5 - 6 августа 1993г.

В четверг Жорик глянул на календарь, нахмурился:

– За две недели собрали ерунду на зарплату. Скоро дивиденды выплачивать, а Кирилл опять бухает, у пучеглазого проблема с пионерами. Вот контингент всучили…

– Какими пионерами?

– Пэтэушников помнишь?

– Ну.

– Подписались чеченобаксы на рынках скидывать. За день управились. Тут молодцы. Прибыль сразу просрали по кабакам. Тут долбоебы. Проехали. Забей. Бросай дела и пиши рапорт об акционерах, кто сколько ваучеров принес с самого первого дня. Сможешь?

Проще пареной репы. Мы с Серегой в начале недели запустили программу, выполнявшую статистические расчеты. Решение задачи, только что озвученной Жориком, реализовали в первую очередь. Через десять минут тот держал распечатку на пяти листах.

– Молодчага! – похвалил Жорик. – Есть с чем работать. Выписывай зарплату согласно штатного расписания и накинь по соточке премиальных баксов. Работали хорошо, не виновны, что руководство туповато и не может разработать выигрышную стратегию.

Похоже, нас имел в виду. Две недели прошло, а мы до сих пор не уразумели в какой прибыльный бизнес вкладывать капитал, рушившийся в кассу. Я расписал зарплату согласно выданного Жорой штатного расписания. Свою фамилию пропустил – туповатый потому что. Потом вспомнил последнее указание и накинул всем по сотке премиальных, после чего отправился к Жорику.

Тот повертел расходный ордер на сумму семь тысяч четыреста долларов, вздохнул, пописал и отправил к кассиру с указанием выдавать зарплату немедленно.

В помещениях фонда воцарились идиллия с благолепием. Клиенты отсутствовали, оперзал пустовал, сотрудники развлекались как могли. Девочки пили чай с печеньками. Мальчики резались на компьютерах в «тетрис» и «линии». Жорик бесцельно слонялся по фонду. После обеда отозвал меня в сторону и сказал:

– Теперь пан либо пропал. Будем рисковать, вследствие чего имею вопрос. Ты нужен позарез на пару месяцев, поэтому с поездкой домой на каникулы можешь пролететь. Тебе очень надо предков повидать?

Как знал о моем намерении в последнюю неделю августа сгонять домой и там показать себя во всей красе, в синем пиджаке с рублями в кармане.

– Э-эээ, хм-ммм. Не особенно. Нечего там делать, – закашлялся я.

– Вот и славно! Месячишко-другой поишачим, а потом – гуляй, рванина! Я с Любкой в Турцию махну, а ты – куда хочешь, сопли пузырями, пальцы веером, – резюмировал Жорик. – Смотри. Сейчас Федотыч приедет с бухлом. Организуй вечеринку. Корпоративная пьянка – дело святое, наравне с апрельским субботником. Отменять нельзя. Поэтому веселитесь, жгите, а я отчаливаю. Завтра в двенадцать здесь.

3 августа 1993г.
вторник

Вторая неделя стартовала позорно. В понедельник обслужили десять человек, во вторник – семь. Я извелся на рабочем месте, не представляя, каким образом выкупать в сентябре завод и где искать средства на выплату дивидендов.

В обед поделился терзаниями с Жориком, напирая на то, что работать и зарабатывать хочу по закону. Тот успокоил. Заверил, что все идет по плану, будет заебись, надо только подождать и вообще! По закону можно только банкротиться, а прибыль наращивается хитрыми дорожками. Дорожек хожено не перехожено. Вот выйдет реклама в «Московском комсомольце», и заиграет музыка не та!

Верилось с трудом.

Отклонившись от маршрута «мой кабинет – кабинет Жорика – обратно», я вырулил в операционный зал и столкнулся с Робертом.

Мажорный мальчик, сдававший нам квартиру, кардинально сменил имидж. Холеный вид, импортированный из североамериканских штатов, уступил место российскому повседневному, на экспорт не предназначенному. Являл собой не Игоря Костолевского, но Ивана Бортника, исполнявшего Промокашку. Сутулый, шарнирообразный парнишечка с щетиной клоками.

Хочет стать акционером?

Вряд ли.

Ага, вот и Жорик нарисовался с возгласами: "Робка! Привет!!! Давно не виделись! Где пропадал? Что стряслось?" Потащил из оперзала в коридор, мне кивнул, не отставай.

Странно, но Жорик повел Роберта не в свой кабинет, как прочих посетителей, а в переговорную комнату. Обычно он туда банкиров и важных инвесторов водил. Какие у него дела с квартиросдатчиком? Сомнительно, что тот доверил накопления нашей шарашке.

Чутье не подвело. Роберт с ходу попросил оплатить квартиру на три с половиной года вперед, так как очень нужны деньги. Двадцать тысяч долларов. Жорик хмыкнул:

– Зачем столько? В Америку валить собрался? Не хватит.

– Нет-нет, – поморщился Роберт. – Вчера в «Ниссан» въехал. C Кутузы на Минку выруливал, не заметил. Повреждения на три копейки: поцарапал крыло и дверь багажника. Но в Ниссане бандосы ехали. В общем, отобрали паспорт, документы на машину и на моем джипе уехали. Мне ключи от «Ниссана» кинули. Сказали, чтоб поправил за три дня, тогда документы и джип вернут. Телефон для связи не оставили. Сказали, сами найдут.

Жорик засомневался:

– Двадцать тысяч, чтобы крыло и багажник отрихтовать?

– Да нет. Пока таксофон искал, чтоб отзвониться и разобраться, какие-то уроды скрутили с Ниссана колеса. Пока туда-сюда дергался, Ниссан в нуль раздербанили, один кузов остался. Тачка не на ходу. Дешевле купить такой же. По газетам посмотрел: за двадцать тысяч нулячий аналог можно найти. Поэтому квартплата за три года.

Жорик хмыкнул:

– С квартплатой ничего не выйдет. Двадцать тысяч мы можем дать, но не в счет арендной платы, а просто так, в долг.

– Почему?

– Учись считать. Я сейчас изымаю из оборота двадцать тысяч и через сорок месяцев опять начинаю платить за квартиру шестьсот долларов в месяц. Так?

– Ну да.

– А теперь такой вариант. Я оставляю двадцатку в обороте. При десяти процентах прибыли в месяц, а это в нашей конторе минимум, я буду иметь через три года поллимона. За такие деньги я куплю пять квартир, как у тебя. Какой смысл оплачивать три года наперед?

– И что делать? Может посоветуешь? Мне не к кому обратиться. Предки через месяц пришлют в лучшем случае.

– Могу посоветовать одно – забудь про «Чирок».

Роберт скукожился, посерел, пробормотал, что без машины вешалка, в институт не попадешь, на электричке в МГИМО ездить никак нельзя. Жорик ухмыльнулся:

– Ну, могу дать двадцатку в долг. Если отвечаешь, что предки за месяц долг закроют, могу кредитовать на месяц. Процент приемлемый – пятнадцать.

– Ты же говорил десять.

– Мало ли, что я говорил. Мне тоже надо что-то поиметь. Я же время трачу и нервы. Рискую, вдруг ты деньги не вернешь.

– Да куда я денусь?

– Не знаю, не знаю. Пойдешь не туда, снег башка попадет. Пятнадцать процентов в месяц и точка. Лучших условий за два дня не найдешь. Если согласен, пиши расписку. Как полагается, под залог чего-нибудь стоящего. Что у тебя есть ценного?

– Квартира, где живете.

– Ну вот и славненько. Паспорт при себе? Пошли к нотариусу, он тут на третьем этаже, бабосы прямо сейчас получишь.

Жорик вытащил из сейфа две пачки стодолларовых купюр и передал Роберту.

Пачки были мне знакомы. Не далее как утром приезжал Вадим с фантастическим предложением купить в четверть цены миллион супердолларов.

После подробного расспроса, выяснилось, что брат мужа его сестры приятельствует с чеченами, печатающими в предгорьях Кавказа почти настоящие американские деньги. Жорик хмыкнул, резюмировал: с чеченами связываться не будет, но через какого нибудь номинала в виде бомжа попробовать можно. Взял на пробу пятьдесят тысяч с условием, что вернет невостребованный фальшак до среды.

Теперь он всучивал псевдодоллары Роберту. Тот, не заметив подвоха, раздербанил пачки, разложил кучками на столе, посчитал, пересчитал и отправился к нотариусу фиксировать заем.

Вечером Жорка сообщил, что Робик получил от продавца нулячего «Ниссана» монтировкой по кумполу и остался без всего – без денег, без автомобиля, без документов. Из всех действительных бумаг, принимаемых государством, осталась долговая расписка на двадцать тысяч долларов под залог квартиры, в которой я жил. 

Заверенная нотариусом. Настоящим.