Обсуждение

1-15 декабря 1993г.

В начале декабря ремонт «Терема» перекинулся на второй этаж; Юрик с работниками и шумным табором мелких клиентов переместился в новый офис. Три дня ушло на реорганизацию.

Пирамидальная структура, взятая за основу жизнедеятельности, оказалась нежизнеспособной. После часовых дебатов с Юриком, Павлом и Костей сварганили горизонтальную структуру. Есть директор – это я. Директор сидит в кабинете, думает о светлом будущем и о том, как его приблизить. Есть Управляющий с большой буквы «У», это Юрик. Управляющий общается с важными клиентами, принимает отчеты от начальников отделов и составляет заказы полякам. К трем существовавшим отделам добавили еще сбоку три дополнительных: мелко-оптовый с руководителем Пашей, транспортно-складской с Вовкой и общий под началом Константина. Чем занимается мелкий опт – понятно. Вове поставили задачу – выкупить оба два арендованных «Камаза» и гонять в хвост и гриву. Общий отдел во главе с Костиком обязали заниматься сбором данных по продажам и остаткам на складе с последующим анализом полученных цифр и составлением заказов на следующие поставки.

Жорик переживал, что мы не представляем, что творится в Хрякино, типа Гена – парень хороший, но нужен контроль. Ревизия раз в полгода – это как подрочить на постер с Самантой Фокс. С одной стороны большое дело сделал, с другой – наглядную агитацию попачкал. Надо заниматься контролем всерьез.

Бухгалтерии реорганизация не коснулась. Благодаря Марине, Лене и Сергею там дело налажено туго.

Последнее решение: пустующий кабинет номер двадцать один сдать в аренду рекламному агентству «Криэйтинг Мэджик». Директорствовать назначили Марину Сергеевну. Никакого отношения к «Прома импэкс» она не имела. Решили вывести ее из-под опеки Кирилла, который по-прежнему жестко бухал.

Сотрудники реорганизацию приняли без интереса. Обязанности не изменились, зарплаты тоже, изменения в должностной сетке без повышения оклада – пустые игрища. Появился новый начальник Юра, на которого я перемкнул большинство своих вопросов, и все. Остальное осталось прежним.

Я с Юриком уединился в кабинете и еще раз подробно разъяснил обязанности Управляющего. Закончил сообщением, что зарплата будет фиксированная, такая же как у Кости, ровно двести пятьдесят долларов в неделю и бонус по итогам года. Итого гарантированный штуцер в месяц, колоссальные бабки. Юрик от радости со стула падать не стал, в Калязинском иногда больше выходило.

Я поинтересовался, что с учебой. Юрец ответил без затей: «Жопа». Он учился на кафедре, где к прогульщикам относились жестко. Вопрос об отчислении пока не вставал, но следовало появиться перед преподавателями.

Мы прикинули, по каким дням и в какое время Юрик может отсутствовать на рабочем месте, при условии, что я смогу подменить. Потом вспомнили о других мифистах. Позвали в кабинет, устроили мозговой штурм – кому в какой день ходить в институт и кто кого при этом будет подменять на рабочем месте.

График нарисовали быстро. Потом посидели, поболтали, обмыли Юркину должность и довольные перспективами отправились по домам.

29 октября – 30 ноября 1993 года

Вернувшись в кабинет, я погрузился в решение вопросов, проблем и непоняток, обойденных Жоркиным вниманием. Отзвонил в старый офис и сообщил, что с инкассацией в старом виде покончено. Нет возможности. Предложил всех крупных клиентов отправлять в новый офис, пусть расплачиваются и отовариваются здесь. Таким образом в кассе на Калязинском будут скапливаться небольшие суммы, которые можно самостоятельно отвозить в «Ватрушку». По вечерам или по утрам, на выбор. Заодно будут привозить отчеты по продажам, чтоб Сереге проще вести базу данных. Работа с двумя базами всех запарила. Будем делать одну общую.

Покончив с проблемами старого офиса, переключил внимание на новый. Сильно пожалел, что Жорик разгреб не все, и окунулся в работу с головой. Бумаг через край. Нерешенных вопросов – еще больше.

Я зашивался, крутился белкой в колесе, но улучал возможность съездить в институт, на две-три пары. Организм требовал отдых в виде перемены рода деятельности, и на лекциях я отдыхал от дурдома в офисе. С другой стороны, результат офисной работы на грани истерики радовал невероятно – оборот рос как на дрожжах, с каждой неделей увеличиваясь на пять-семь процентов. Причин для уныния не было. Лишь чувство полного удовлетворения от хорошо проделанной работы, которое, по здравому рассуждению, никаких радостей, больших или маленьких, не сулила. Что делать?

Пришлось поднимать собственную зарплату до Костиного уровня, а то неудобно перед Мариной, выписывавшей денежное довольствие, и перед Леной, выдававшей оное. Несмотря на месячный доход в тысячу долларов – колоссальные деньги! – я по-прежнему тратил немного, чуть больше трехсот. Двести уходило на "бензин" для Верочки, сотка с мелочью – на покупку нехитрой снеди, употребляемой на завтрак. Обедал и ужинал я бесплатно.

Шустрый Жорик в третий день руководства офисом обнаружил на первом этаже пустующую столовую с оборудованием. Николай Петрович, директор «Металлснаба», предложил взять помещение в аренду, чтоб открыть казино или стриптиз-клуб. Жорик ответил, что место глухое, не выгорит. Из уважения к Петровичу пищеблок так и быть арендует, но не задорого, баксов за сто в месяц. Сторговались на двухстах и бесплатном питании для местных сотрудников, которых насчиталось два десятка – четыре смены вахтеров плюс директор, главбух и секретарь. Остальные граждане, сновавшие по зданию оказались арендаторами, кормить которых намеревались на коммерческой основе.

Через пару недель на первом этаже фырчала-шкворчала кафе-столовая «Металлист», потчевавшая офисный люд вкусной и здоровой пищей. Налаживали процесс повара из «Терема», закрытого на ремонт. Еда не отличалась от ресторанной по качеству, а по деньгам вызывала улыбку – две тысячи рублей за первое, второе, салат и компот. Похоже, в последнее время только эти четыре пункта доставляли мне удовольствие – первое, второе, салат и компот.

29 октября 1993 года

За неделю руководства Жорик разрешил вопросы, стоявшие неодолимой стеной. Новый офис заработал как положено: в коридорах толпились клиенты, в ангаре выгружался-загружался алкоголь, деньги текли в кассу и в сопровождении милиционера переносились в «ВычМех».

Вадимовский банк тоже функционировал вовсю, незаметно превратившись из «Ватробанка» в «Ватрушку». Прозвище Вадима поменялось с пучеглазого на путчиста.

Вкладчики, отчаянно митинговавшие неделю, разбрелись искать правду по белу свету. Точнее, разбрелись не все.

Жорик провел комбинацию по нейтрализации особо рьяных искателей справедливости. Дней пять наблюдал в окно за вкладчиками, идентифицировал дюжину гиперактивных и пригласил для беседы в «Терем».

На встрече с активистами Жорик повторил старую песню об американцах, забоявшихся поднимать российскую экономику из руин по причине путча. Напирал на то, что все деньги вернул акционерам честно. Выкуп десятидолларовых акций за сто рублей, то есть девять центов по курсу ЦБ, Жорик объяснил кознями правительства РФ. Напирал, что средства, сданные вкладчиками, зависли мертвым грузом, ибо вложены в завод, американцам теперь не нужный. Покупатель как бы найден, до конца года возможно продажу оформят и с вкладчиками рассчитаются, но на дивиденды рассчитывать не приходится. Их не будет. Жорик посоветовал ознакомиться с договорами, которые активисты держали в руках. Там не мелким, но четким кеглем указано, что дивиденды выплачиваются по итогам работы. Если бы Руцкой с Хасбулатовым не затеяли бучу, итоги были бы замечательны. Но парламент разбомбили, перспективы превратились в труху и пыль… В лучшем случае выкупим акции по номиналу.

Активисты зашебуршались и постановили, что согласны вернуть свое. Появилась куча честных контор, принимающих вклады трудящихся, несмотря на путчи и прочие пакости со стороны российского политикума. Хотя бы тот же МММ, который располагается неподалеку, дорогу перейти.

Жорик кивнул и предложил следующий вариант разрешения конфликта. Так как американцы зарплату сотрудникам фонда не платят, работать некому. После того как завод будет продан, ориентировочно в декабре, придется возобновлять деятельность фонда для выплаты дивидендов. То есть, арендовать помещение, поднимать бумаги, рассаживать работников. На все понадобятся деньги. Поэтому предлагается следующее – Жорик под свой страх и риск кредитуется в «Ватробанке» и передает деньги благородным людям, пекущимся о благе вкладчиков. Сумма небольшая, но на возобновление работы офиса через месяц хватит. Если сейчас не снять, потом возникнут проблемы. Осталось найти благородных людей, которые обеспечат открытие офиса через месяц-два.

Активисты единогласно поддержали Жорика. Мы тут все благородные! Кредитуйся, передавай! Мы проследим, чтобы все по чесноку возобновилось и переоткрылось. И это, что за завод? Где документы? Какая балансовая стоимость? Жорик поток вопросов остановил сообщением, что информация по заводу – коммерческая тайна. Если не хотим проблем, надо держать язык за зубами, иначе завод не продастся. Поэтому пусть активисты изберут комиссию из трех уважаемых граждан, которых допустят к секретным переговорам. Активисты согласились выбрать таковых и призадумались. Жорик их крепко озадачил.

Предупредил, что кредитоваться будет в понедельник, но придется совершить должностное преступление – оформить кредитование задним числом. То есть сделать вид, будто некоторое количество граждан вернуло акции тридцатого сентября, до прекращения деятельности фонда, и под эти акции был взят кредит. Резюмировал:

– Для этого мне нужны ваши акции. Я не могу просто так оформить кредит, но есть выход. Вы передаете мне акции, и я кредитуюсь под них. Дружественный банк не против. Решайте, господа!

Господа решили, что риск – благородное дело, и поинтересовались размерами дивидендов за сентябрь. Жорик покачал головой:

– Невозможно. По всем документам, если акции сдаются обратно, то дивиденды за текущий месяц не выплачиваются. Текущим месяцем может быть только сентябрь, потому что фонд закрылся первого октября. Так что без всяких дивидендов платим по двести долларов за золотую акцию, по сто – за серебряную, и пятьдесят – за бронзовую. Решайте. Есть возможность хоть что-то получить. Свое бы вернуть.

Вкладчики согласились с Жоркиными доводами и договорились встретиться в строжайшем секрете через два дня. Двадцать пятого октября Жорик выдал инициативной группе из двенадцати золотых акционеров две тысячи четыреста долларов под роспись. Потом взял честное слово, что деньги не будут растрачены и через два месяца пойдут на оплату офиса, в котором «Русский горизонт» будет рассчитываться с остальными вкладчиками. Также дал месячный срок на избрание комиссии из трех человек, которая будут надзирать за процессом восстановления справедливости. Напоследок предупредил, что улетает на переговоры с американцами. Процесс муторный, затянется на месяц, так что в начале декабря, а если конкретно, третьего числа, встретимся еще раз.

В ходе переговоров Жорик изображал несчастного клерка, безмерно утомленного, глубоко индифферентного, идущего навстречу чаяниям вкладчиков исключительно по призыву совести. Мобильный телефон и «шестисотый» не афишировал. На встречи с вкладчиками приходил в куцем пальтишке, пешком со стороны станции метро.

О переговорах Жорик доложил на следующий день перед утренним совещанием, потом скомандовал:

– Теперь рули смело. Демонстрантов не будет. Движение обезглавлено. Чую, активисты сдадут полученные тыщи под проценты куда-нибудь еще. Об остальных не вспомнят. Им главное – чего бы еще урвать на халяву.

До совещания оставалось пять минут. Я поинтересовался у Жорика, что он думает по поводу старушек, доверивших нам накопления. Собственными глазами видел полтора десятка пенсионерок, мерзших среди демонстрантов. Кутались в зябкие кацавейки и полушалки, требовали справедливости...

Жорик рассмеялся:

– Студент, ты чего? Летом, когда мы ваучеры лупили с народа, все порядочные бабки на дачах грядки ковыряли. Да и откуда у них деньги? Митингующих старушек внуки подослали. Внукам не досуг бузить, а бабки рады потусоваться. Делать зимой нечего. Все пучком, не бери в голову. Оп, уже девять. Так! Начинай без меня. Я поехал. Кстати, Василича забираю. Нас здесь месяц не будет.

Жорик исчез.

14-24 октября 1993 года

Четверг расстроил планы. Только вошел в кабинет, как вслед ворвался Жорик, с ходу огорошил:

– Демонстранты не побили еще?

– Какие?

– Вон те, сердешные.

Я подошел к окну, глянул в указанном Жориком направлении, узрел группу людей у дверей «ВычМеха». Человек двадцать перегородили проход, стояли, сбившись в кружок, махали руками. То ли согревались, то ли вызывали кого-то на честный бой.

– Кто такие? – я удивился. Жорик уверял, что расплатился со всеми.

– Рантье несостоявшиеся, они же инвесторы ушастые, акционеры лохматые, – ухмыльнулся Жорик. – Им русским языком объяснили, что наступил форс-мажор, прописанный в договоре. Нет! Желают получить деньги согласно обещаний, короеды. Мол, у них золотые акции, поэтому следует заплатить по полной. По двести бакеров на рыло. До чего народ жадный пошел! Не дают честно работать. Ох, нахлебается пучеглазый. Хорошо, что сразу занял верную позицию: не знает никакого «Русского горизонта». Кыш отсюда! Надеюсь, вкладчики неделю побузят и разбегутся. Хотя смотри, их больше становится. Только что двадцать архаровцев было. А сейчас полсотни, не меньше...

Я тоже обратил внимание, что толпа разрасталась на глазах. За пять минут увеличилась в два-три раза.

– Интересно, будут стекла бить? – озадачился Жорик и решил: – На их благоразумие уповаю, но милицию на всякий случай вызову. С начальником отделения я по акциям в первую очередь рассчитался. Должен в положение войти.

– Слушай, а с этими рассчитаться нельзя?

– С кем? С митингующими что ли?

– Да.

– Ох, студент. Чем рассчитываться? Посчитай. То, что они принесли в августе, ушло на бухло. Сентябрьский приход ушел на зарплату сотрудникам и выплаты дивидендов за август. Все, что осталось, на прошлой неделе вернули акционерам. Рублей по сто за акцию вышло. В фонде ни копейки, а золотых акционеров больше тысячи. Если платить по две сотни за акцию, тысяч сто долларов понадобится. У тебя есть?

– Нет.

– У меня тоже. Все бабки вложены в алкашку. Так что пусть митингуют, болезные. Нам дешевле.

Я покрутил головой: «За такие деньги убить могут».

– Могут, – согласился Жорик. – Кто там директор был? Ты? Думаю, посещать Научный проезд твоему здоровью противопоказано. Так что, собирай вещички и вали потихоньку. До особого распоряжения здесь не появляйся. Кстати, «Торус» тоже не свети. Закати в ангар, пусть стоит, не отсвечивает. Но сначала, сгоняй в Хрякино с ревизией. Посчитай чего там и как. Может, недостача какая обнаружится. Удостоверься, соответствуют ли отчеты тому, что творится на самом деле. Потом сходи в институт что ли, поучись немного. Я без тебя управлюсь. Думаю, дней за пять шабаш рассосется. Либо стекла пучеглазому побьют и разойдутся, либо их милиция разгонит.

Я покрутил головой. Сто тысяч долларов!

Жорик отправился по кабинетам созывать народ на совещание, а я выскользнул к стоянке. Натянул шапку до бровей, прокрался к машине, завел и выехал к Варшавке. Краем глаз отметил, что митингующих собралось сотни две, не меньше.

Дорога до Хрякина и обратно заняла времени больше, чем ревизия. Педант Геннадий организовал складское пространство небольшими блоками, каждый из которых соответствовал определенному пункту в отчете. С его слов пересчет остатков осуществлялся каждый вечер и занимал минут пять. Мне потребовалось раза в три больше времени с непривычки. Данные сошлись тютелька в тютельку. Потом я побродил с ознакомительными целями по территории завода. Рассмотрел Жорины капиталовложения и безмерно подивился запустению, окружавшему склад. Можно фильмы про сумеречные зоны снимать.

Вечером со всеми предосторожностями добрался до «Металлснаба», загнал машину в ангар и отправился домой.

Последующие дни посвятил учебе. Каждое утро ездил в институт. На семинарах решал задачки, на лабораторках ставил опыты, на лекциях вел конспекты. Вечерами и по выходным читал учебную литературу.

Погрузиться в учебу не удалось. Жорик переиграл.

Через неделю отзвонил домой и сообщил, что митингующий люд к трем часам дня расходится, оставляя инициативную группу, которая блокирует работу Вадика. К шести вечера, когда смеркается, я могу приезжать в «Металлснаб» и заниматься бизнесом. Дел выше крыши, Жорик в одиночку зашивается.

13 октября 1993г.
13-20

Покрутив-полистав ежедневник, предположил, что сподручней приступить к Серегиным вопросам, как более-менее понятным… Черт!

В кабинет ворвалась Лена и сообщила, что возникли три проблемы. Я выслушивать не стал. Махнул рукой, прерывая на полуслове. Посоветовал записать на бумаге и озвучить потом, на вечернем совещании. Я занят, сосредоточен на стратегическом планировании, к переходу на тактический уровень не готов… в кабинет ввалился Костя и спросил, как решаем вопрос с растаможкой, некоторые клиенты просят справку… Я повторил, что если есть вопросы, то… Договорить не дали. В кабинет влетела Марина...

Пришлось командным голосом сообщать, что намечена важная встреча. Надо отъехать. Возникающие вопросы решайте самостоятельно, если не получится – обсудим вечером. Подъеду через три часа. До свидания.

Я выскочил на улицу, запрыгнул в «Торус», поехал. Куда? Отправляться в «Терем» не с руки. Как только появлялся там, подбегали клиенты и канючили скидки, задавали вопросы о новогодних поставках и прочее. Поработать с бумагами не дадут. Домой? Неудобно тащиться через всю Москву, к тому же еду в другую сторону. Развернуться бы, а нужные развязки проехал. Следующая у платформы «Москворечье» будет… Где я?

Против воли и сознания, абсолютно инстинктивно я доехал до кинотеатра «Мечта», что напротив института.

Делать нечего, притормозил, съехал с Каширки на стоянку перед кинотеатром. Задумался над внезапной возможностью заскочить в институт, посмотреть, что творится. Давно пора. Ветераны студенчества уверяли, что на пятом курсе можно прогуливать напропалую. Однако мне казалось, что полтора месяца прогулов – перебор.

Принял решение заскочить в институт, попасть на какой-нибудь семинар и… опять засомневался. Может, не стоит «Торус» оставлять без присмотра? Огляделся, обнаружил пару немецких иномарок, парня в камуфляже на въезде, охранник, кажется. Решено. Иду в институт!

Поднявшись на второй этаж к доске расписаний, я переписал график занятий на последнюю страницу ежедневника. Хотел было развернуться, чтобы спуститься к машине, проверить, как там, на месте ли… но легкий укольчик в затылок остановил, подтолкнул к лестнице, ведшей на верх, к лекционным залам… хм, значит, иду на лекцию; ничего дурного с машиной не произойдет.

Не представляя, зачем это нужно, я вместе с немногочисленными сокурсниками разместился в гулкой аудитории на последней парте. Лекцию конспектировать передумал. Открыл ежедневник, начал размышлять над записями. Серега спрашивал, как компьютерный учет налаживать. А вот так…

В шестнадцать сорок пять я выскочил из института, запрыгнул в «Торус» и помчался проводить вечернее совещание. Начал с компьютерного учета, с которым разобрался на лекции. В пять минут обрисовал Сергею общую схему. Тот уразумел суть с полпинка, доложил, что завтра вечером закончит работу в указанном направлении. Обозначив в ежедневнике галочки напротив Серегиных вопросов, я перешел к следующим. Узнал, что Марина, Лена и Костя тоже кое-что нарешали, вынесли на обсуждение решения. Правильные или неправильные – я не представлял. Внимательно выслушал, переспросил Марину, можно ли отложить до конца недели и, получив положительный ответ, перенес совещание на завтра.

Время позднее, шесть часов вечера. Рабочий день окончен, всем спасибо, завтра с утра продолжим.

13 октября 1993г.
среда
11-00

Офис открывали с помпой. Жорик, я, Марина, Лена, Константин, Сергей и Павел с помощником Лешей встали полукругом в холле. Жорик по старой традиции откупорил бутылку «Моёт и Шандон», разлил по пластмассовым стаканчикам, провозгласил: «Ну, ни пуха, ни пера!» и совместными пожеланиями отправился к черту. Символически пригубили, переместились в мой кабинет.

Жорик, предчувствуя, что будут донимать расспросами, вспомнил о наличии важных дел и сгинул в момент. Оставшиеся расселись вокруг стола, огляделись.

Убранство было строгим, аскетичным. Два стола, поставленных буквой «Т», одно протертое кресло, десять деревянных стульев, могучий шкаф родом из поздних советских времен. Из оргтехники – компьютер и телефон. Не сравнить с директорским кабинетом в «ВычМехе». Ни журнального столика, ни кожаного дивана, ни финтифлюшечных тумб и пуфиков, даже сейф отсутствовал. Я, улыбнувшись, процитировал Жорика: «На комфорт надо заработать» и начал совещание.

Первым делом обозначил, кто какие кабинеты получает во владение. Продиктовал номера и пояснил: мелом на дверях нарисованы, не заблудятся. Далее советовал площади занимать рационально, устраиваться компактно. Например, под бухгалтерию выделено пять кабинетов, но лучше бы Марине разместиться вместе с Леной, а остальные кабинеты, пока не началась серьезная работа, оставить до светлых времен закрытыми. С оргтехникой строго. Компьютеров куплено ровно восемь, по числу имеющихся сотрудников плюс сервер. Сразу поставил задачу: получить компьютеры у Сергея, разобраться с рабочим местом и сообщить опять же Сергею, кто в каком кабинете планирует обустроиться. Это нужно для того, чтобы протянуть локальную сеть. К концу недели должна работать.

Я раскрыл ежедневник, сверился с задачами, поставленными Жориком, и заключил, что с компьютеризацией разобрался. Перешел к бухгалтерии. Напомнил Марине о субботнем решении подходить креативно к вопросам документооборота. Никакого крючкотворства! Подтвердил, что у «Промы Импэкс» платежей в ближайшее время не предвидится. Торговля будет осуществляться через ООО «Промимпекс», которое на днях зарегистрируют. Предупредил Лену, что вопрос с инкассацией по-прежнему висит на ней. Направление изменилось на противоположное. Теперь наличман заносится в «ВычМех».

Без паузы перешел к вопросам организации торговли в «Металлснабе». Дал Павлу указание составить всеобъемлющую заявку для Геннадия, причем на «Газон» не рассчитывать. Предложил вооружиться газетой бесплатных объявлений и арендовать пару «Камазов». Сформировать объем заявки, ориентируясь на две ходки упомянутого транспорта. Сделать упор на то, что ангар, получаемый под склад, должен иметь запас всего продаваемого алкоголя, без исключений. Хорошо бы в одной из полученных комнат на третьем этаже шоу-рум организовать. По опыту торговли на Калязинском, предположил, что покупатели все уши прожужжат: «А это можно посмотреть? А это понюхать? А это что такое?». До ангара и обратно не набегаешься.

Последним пунктом в ежедневнике стоял вопрос предновогодних закупок. Я предложил Косте разобраться со складскими остатками в Хрякино и понять, сколько какого бухла срочно докупаем. На этом закончил.

Захлопнул ежедневник и оглядел орлиным взором присутствие. С половиной пунктов, надиктованных Жориком, расправился ловко. С остальными планировал разобраться в течение дня. Не тут то было. В меня пальнули шквалом вопросов. Я раскрыл только что захлопнутый ежедневник. Попросил не частить, высказываться в очередь, и принялся конспектировать.

Первое – нужен завхоз, в компании с канцелярией полный затык! Пожелание прозвучало от всех.

Второе, от Марины. По поводу взаимоотношений с Антоновским фондом. Там замешана фирма «Интербик», которую Жорик распорядился игнорировать. Но по всем документам берем товар на реализацию у «Интербика», как потом оформлять выплаты и кому? ООО, которое регистрируем, будем потом закрывать? Плюс еще десяток вопросов, менее важных.

Третье, от Константина. Новогодние заказы – это хорошо, но что делать с акцизными марками? По слухам, то ли с ноября, то ли после Нового года алкоголь должен продаваться только с марками. Где брать? И вообще, что это такое? Плюс еще два десятка мелких вопросов.

Четвертое, от Лены – когда начнем торговлю, как будем принимать наличные и каким образом оформлять? На какую фирму?

Пятое, от Сергея – с локальной сетью все понятно, но как синхронизировать продажи двух офисов и базу остатков? Плюс еще десяток вопросов, специфических компьютерных.

Шестое, от Павлика – если завтра с «Камазами» все получится, то значит ли это, что в пятницу можно начинать торговлю? Все. Точка.

Зафиксировав в ежедневнике вопросы, я начал по порядку, с последнего пункта. Сообщил, что торговлю начнем с понедельника, как выйдет реклама. Павел вслух порадовался, что день про запас – это очень здорово, и удалился из кабинета. Так, дальше…

Полистал ежедневник туда-сюда, вздохнул и честно признался, что сейчас ответить не могу. Надо подумать. Если в мелкооптовой торговле за полтора месяца какой-никакой опыт накопился, то в управлении крупным оптом – полный швах. В общем, надо не просто подумать, а подумать сообща. Поэтому предлагаю разойтись по рабочим местам, самостоятельно покумекать, а в семнадцать ноль-ноль еще раз собраться, уже с предложениями и предположениями. Сотрудники возражать не стали, рассредоточились по рабочим местам.

9 – 13 октября 1993 года

Марина ужасалась недолго. Полистала накладные и приходники, привезенные с Калязинского, заключила, что не так страшно, как кажется. Через расчетный счет компании «Прома импэкс» никакие суммы не проводились, ибо платежи оформлялись на «Интербик». Можно начинать работу со сдачи нулевого баланса «Промы» за третий квартал. Проводки начнем оформлять с октября, то есть с этой недели.

Мы с Жориком ничего не поняли. Выпучили глаза, как Вадик, потрясли головами, попросили повторить.

Марина пояснила, что если все "интербиковские" приходные ордера и накладные изъять из папочки, как будто их нет и не было, то получится, что «Прома Импэкс» до сих пор никакой деятельности не вела. Можно начинать работу с нуля. Если же делать по закону, то есть провести через кассу все прошедшие платежи и оформить прием-отпуск товара как положено, то, во-первых, уйдет много времени на восстановление бухгалтерии, во-вторых, придется платить адские налоги, а в-третьих, баланс надо сдавать через неделю, не успеем.

Жорик среагировал моментально: времени нет, налоги дураки платят, сдаем нулевой баланс, а в понедельник регистрируем еще одну левую контору и точка. «Прома импэкс» остается белой конторой и будет сдавать нулевые балансы впредь. Вадим в понедельник организует подставную фирму с каким-нибудь мудреным названием. Прямо сейчас отзвоним ему и вызовем в «Терем». На том и порешили.

Мы с Жориком поехали на Калязинский, по дороге подбросив Марину до Серпуховской. У «Терема» столкнулись с Вадимом, приехавшим на «сто девяностом» и теперь пытавшимся припарковаться между Чичиным «Чирком» и Карабасовским «Патролом».

Обычно по субботним утрам Вадик отлеживался в промежутке между попойками, но сейчас, вызванный по срочному делу, являл образец внимательного автолюбителя и рачительного автовладельца. Припарковавшись с пятого раза строго посередине четырехметрового пространства промеж бандитских машин, он с тряпкой в руке заглянул под капот, что-то потер, потрогал, подергал... Я направился в ресторан. Жорик с Вадимом и Василичем остались у «мерседесов», чтоб провести сравнительный анализ подкапотных пространств.

Вскоре автолюбители прибыли в ресторан и, аккуратно открывая-прикрывая двери чумазыми руками, последовали в туалетную комнату. Через пару минут Василич восседал у барной стойки, Жора с Вадимом составляли мне компанию за угловым столиком. Заказав официантке «как обычно», мы синхронно раскрыли ежедневники и принялись вписывать задачи на выходные и последующую неделю.

Вадику вменялось зарегистрировать контору с хитрым названием «Промимпэкс» – это раз. Контора должна быть зарегистрирована на каких-нибудь бомжей – это два. Получить в «Ватробанке» валютный счет – это три. Освобождать все помещения над рестораном и в полном составе переезжать в «ВычМех» – это четыре… После салатов приступили к решению задач, стоящих передо мной.

Жорик начал со вступления, в «Тереме» грядут перемены. Чича утомился сидеть в общем зале с барыгами. Не далее как вчера убедил Настю произвести капитальный ремонт помещений и устроить на втором этаже бильярдный клуб. Под это дело обещал выделить бюджет. Поэтому Юрику недолго осталось торговать бухлом, месяц максимум. Вступление закончилось, началась раздача поручений под запись в ежедневнике.

Вадик с понедельника сидит на Научном проезде, возникает вопрос с инкассацией. На этот раз надо возить деньги обратным маршрутом, с Калязинского в «ВычМех». На Василича рассчитывать нельзя. Шестисотый для иных целей предназначен. Значит, ориентируемся на «Торус». Отметил? С «Металлснабом» следующая байда. Петрович передал два телефонных номера. Будем кидать ему лично на карман двести долларов. Надо задействовать номера по максимуму, поэтому придется покупать мини-АТС. Я в них не разбираюсь, сам решай. Потом…

Список задач, свалившихся на меня, уместился на трех листах.

8 октября 1993 года
пятница
18-20

Приехали, поднялись в квартиру. Пока я возился с видаком, Регина огляделась и отправилась босиком на кухню с вопросом:

– Даму шампанским угостишь?

– Сама как думаешь? – Я кивнул на тапки у входа: – Лучше обуйся. Я пол неделю назад мыл.

– Домработницы нет, что ли? Один живешь? Твоя квартира? Снимаешь? По чем сдают?

На стрельбу вопросами отвечать не стал. Достал из холодильника «Спуманте», «Мартини» и вишневый «Барензигель». Откупорил бутылки, пояснил, что сейчас наколдую коктейль «Рассвет над Вислой». Разлил содержимое трех бутылок в равных пропорциях по бокалам. О втором названии коктейля – «Бабоукладчик», умолчал. Рецепт сдал Пашка, убивавший адской смесью всех подряд случайных подруг. Вместо «Мартини» он для экономии использовал «Чинтини» со склада. У меня с него болел живот. Средства позволяли заменить паленый польский вермут настоящим итальянским.

Мы чокнулись за встречу и выпили без закуски. Через десять минут меня потащило куда-то вбок, Регина потребовала добавки.

Где-то через час, после четвертой порции для Регины, я сообразил, что занимаюсь чем-то не тем. Сходил в ванную, постоял перед зеркалом. Себя не увидел. Ополоснув лицо холодной водой, слегка протрезвел. Залез под холодный душ.

Протрезвел. Вспомнил, что заплатил Регине четыреста долларов не для того, чтобы она бухала как биндюжник. Я надел халат, вернулся на кухню, спросил:

– Ну так что, начинаем?

– А где ванная?

Я показал направление и перешел в гостиную. Регина скрылась в ванной, зашуршала одеждами, зашумела водой. Вышла обтянутая полотенцем, похожая на ватрушку и прошлепала на кухню. Сфокусировав взгляд на её спине, мнение переменил. Не ватрушка. Белая полоса поперек пухлого загорелого тела придавала сходство с полоской глазури на сдобной булке. Непонятно другое. Как можно столько пить?

Регина вернулась со стаканом в руке. Прихлебывая алкоголь, как газировку, огляделась, подошла ко мне, просунула руку под полы халата, нащупала член.

– О, какой горячий.

В ту же секунду пристроилась лицом поближе к члену, начала исполнение минета. Я смотрел на ее макушку, пухлые плечи, стакан в руке, оттопыренный мизинчик. Отстраненно ощущал появление эрекции, неудобство халата, дискомфорт, неустойчивость. Ага.

Путаясь в рукавах, я скинул халат и, поддерживая за предплечья Регину, медленно попятился назад, к дивану. Кое-как дотелепался, рухнул и расслабился. М-да. Верочка признавала минетом только классическое посасывание с легкими вариациями в качестве прелюдии. А тут какой-то фонтан оральных фокусов исполнялся.

Направил взгляд на макушку с серыми корнями крашеных блондинских волос... М-да. Мой небывалый разврат и кутеж оказался для ресторанной проститутки обычной рутиной.

Минуты через две я фонтаном кончил. Регина встала с колен и скрылась в ванной. Я тоже поднялся, накинул халат на плечи, вздыхая: «Даже с развратом проблемы. Смешно и неуклюже.»

– Мужаешь, студент, – Жоркин голос встряхнул меня. – Молодчага!

Что? Как? В дверях стоял Жорик и грязно ухмылялся:

– Как вялого погрызли?

– А? Что?

– В первый раз на клык навалил? – разухабистый Жорик скалил зубы, без церемоний наводя справки о моей половой жизни.

– Иди ты, – махнул я рукой и отправился в освободившуюся ванную.

Пока принимал душ, Жорик выпроводил Регину восвояси. Потом за чашкой кофе дал ценный совет:

– Первое. Никогда не приводи домой проститутку. Тем более незнакомую.

– Почему?

– Ну, правило такое. Вези ее в гостиницу. Если денег жалко, то еби в машине, в лифте, на улице в кустах, но не дома.

– Непонятно. Объясни.

– Ну, как тебе объяснить? Такая народная приметка. Вот понимаешь, нельзя прикуривать два раза от одной спички, нельзя пить пиво через трубочку и нельзя водить домой проституток. Понял?

– Нет.

– Ладно, проехали. Переходим ко второму правилу. Когда договариваешься с проституткой о цене, сразу договаривайся о времени и объеме услуг. Пригодится.

– Ага.

– Нет, студент. Не «ага», а «так точно, понял!». Надо тебя подучить разврату. Ладно, как разберемся с «Металлснабом», поедем к правильным дыркам. Научу морковку парить. А сейчас проспись. Завтра рано вставать, много работы. Ты нужен трезвый и шустрый. Разврат отложим на потом. Один ты не справляешься, а я к концу года освобожусь. Пока займемся делом. Я на завтра вызвал Марину. Будем бухгалтерию в «Проме» налаживать. Там у тебя бордак во время пожара. С документами пендык. Марина на грани истерики.

8 октября 1993 года
пятница
16-45

Я постоял, подумал, сел в «Торус» и покатил домой.

Приехав, рухнул на диван, продолжая размышления, начатые в багажнике. Ничего позитивного. Как только вырядился в дорогие одежды, привлек внимание милиции. Сверкнул за рулем иномарки – выследили хулиганы. Получалось, что нет смысла выбиваться из общего ряда. Зачем вкалывать с утра до вечера? Непонятно. Жорик упомянул двести тысяч заработанных денег... Неужели он имел в виду двести тысяч долларов?! Двести тысяч рублей я и так каждую неделю в карман кладу. В понедельник уточню, о каких дензнаках велась речь. Кстати, он грозил, чтоб я на глаза не попадал, пока не потрачу выданное на «просрать». Сколько выдано?

В перетянутой резинкой пачке я насчитал три тысячи долларов. Все купюры, как одна – мятые жеваные двадцатки. Очень удобно для просера. Магазины в ближайшей округе осуществляли продажу за СКВ, при этом подозрительно косились на дензнаки с изображением Франклина и всячески отказывали в сдаче, мотивируя тем, что мелких купюр нет. Второй плюс двадцаток, как рассказали по секрету – фальшивомонетчики их не печатают. Ну и третий, самый жизненный плюс – за раз больше десятка не спустишь. Я проверил, когда тратился в день рождения. Верочка, увидев в моей руке десять сотенных купюр, тут же обменяла увиденное на полсотни двадцаток из сумочки. Пояснила, что для оптовых закупок нужны сотенные, а на рынке надо расхерачивать двадцатки. Так надежней. В чем заключалась надежность, я не понял, но одеждой запасся на пару лет вперед. И половина денег осталась.

Что ж. Выцепил из пачки треть денег, остальное кинул в тумбочку. Зашел в комнату, переоделся в названное Верой "костюмом на выход": серые брюки, тонкая светло-серая водолазка и блейзер цвета "неви", как сказала Тамара! По мне так обычный темно-синий.

Хотелось, чтоб жизнь бурлила и кипела! Чтоб взмыл на вершину успеха, чтоб не считали мелким неудачником… чтоб не верившие в меня, раскаялись, чтоб неправые осознали, чтоб жизнь превратилась в оптимистическую песню… музыка Пахмутовой, слова Добронравова…

Родился дерзкий план. Я выскочил на улицу, запрыгнул в «Торус», покатил к ресторану «Арбат».

Регину обнаружил сразу. Она стояла в холле с сигаретой в лапке и осматривала входящих. Вид имела сиятельно недоступный, как и три месяца назад. Рядом крутился молодой парнишка в красной рубашоночке и что-то, жестикулируя, объяснял. Не важно. Я решительно подошел к Регине:

– Привет.

Проститутка перевела взгляд с бесперспективного красного на многообещающий темно-синий и осторожно в четыре зуба улыбнулась:

– Я вас знаю?

– Забыла?

– Не припоминаю. Как вас зовут?

– Рома.

– Очень приятно, Кристина.

– Ты же в прошлый раз Регина была?

Регина-Кристина повторно отсканировала меня с ног до головы и улыбнулась в восемь зубов:

– И что?

– Как что? Приглашаю в гости.

– Сто долларов час, четыреста за ночь. Деньги есть?

– Есть, поехали.

Увидев шестнадцать зубов Регинкиной улыбки, достал пачку, вытянул на показ двадцать купюр и оп!... Регина цапнула деньги со словами: «Подожди здесь» и скрылась в дебрях ресторана.

Ух! Это что такое?

Не успел я загрузиться сомнениями в своем благоразумии, как Регина выскочила обратно с вопросом, показавшимся смутно знакомым:

– Ты не жадный?

– Нет.

Хотел добавить ради хохмы: «Только деньги все у Жорика», но остерегся. Вряд ли оценит шутку дерзкого юмора не помня, как расставались в прошлый раз.

Провел проститутку до машины, открыл пассажирскую дверь. Регина уселась, потянула лапки к магнитоле.

«Не работает» – буркнул я, садясь за руль.

Не по-писаному началась затея с отдыхом на все сто. Направляясь в «Арбат», тешил себя надеждой, что проститутка вспомнит меня, всплеснет ручонками: «Ах, это вы, милчеловек! Миль пардоньте за прошлое мое убожество! Обозналась, приняла за нищеброда!»

Представлялось, что иномарка произведет впечатление, мой изысканный вид расколет продажное сердце. Охнет, ахнет пухлая дурочка и начнет рвать волосы: дура набитая, какого магната в прошлый раз упустила!

Ничего подобного.

Регина разочарованно протянула: «Ну-ууу, без музыки не интересно!». Тут же предупредила: «В жопу не дам!».

8 октября 1993 года
пятница
14-30

Возле «Торуса» стоял шестисотый «мерин» с Василичем за рулем. Я по-прежнему пребывал в прострации, не понимая, не имея возможности вместить в голову суть происходящего. Жорик усадил меня на заднее сидение «Мерседеса», сам сел за руль, отправив Василича в «Торус».

Помчались назад, на Научный проезд. Я возвращался в мир, полчаса назад как бы покинутый навсегда. Смотрел в окно и ничего не видел на пути до Нагатина. По приезду в «ВычМех», посидели минут десять в Жорином кабинете. Махнул сорок грамм коньяка для тонуса, пришел в себя, начал обращать внимание на окружающих.

Возмутившись, дал отпор Жорику, хихикавшему о мелочевке, чалившейся на малолетке и теперь корчившей из себя криминальных авторитетов. Случившееся со мной Жорик квалифицировал как анекдот, который можно рассказывать телкам в кабаке. В других местах засмеют. Я заметил, что смешного в происшедшем нет. Кататься в багажнике – приятного мало. Стоять в лесу привязанным к дереву – тоже безрадостно. Жорик расхохотался:

– Ха! Ничего себе, ни за что! Рома, очнись! Ты за два месяца двести штук грина поднял. Молодец, что не стал делиться. Красавец!

Я молчал. Плохо врубался в суть происходящего. Чем больше времени проходило с момента счастливого избавления от хулиганских лап, тем больше накрывал логический страх. Меня могли убить, могли пытать, могли резать на кусочки, жечь паяльной лампой, колоть, бить… Что?

Жорик тряханул меня за плечо:

– Пошли! Надо Петровичу бабосов кинуть. Шевели ножками, украденное сокровище, без тебя никак! Ты в «Проме» хозяин и директор. Ну!

Я поднялся с кресла и отправился в «Металлснаб», директор которого – Николай Петрович – продержал нас больше часа. На меня внимания не обратил, налегал на принесенный коньяк. Жорик пояснил Петровичу, что Роман Викторович не в духе по причине того, что у Белого дома друг погиб, защищал демократические идеалы и все такое. С какой стороны баррикад погибал дружок, Жорик не уточнил. Директор тактично не интересовался.

Я размышлял над вопросом вопросов: «Вот у Вадика жизнь кипит и пенится, а я как дурак последний вкалываю на разрыв аорты. Когда сам начну кипеть, если встреча с любимой откладывается? Хоть что-то из радостей этого мира перепадет? Хоть какой завалящий радостный огрызок?»

Размышления прервались смехом договаривающихся сторон и обменом рукопожатий. Я тоже сделал вид, что улыбаюсь, потряс кряжистую лапу директора, выскочил из кабинета вслед за Жориком. В голове творился кавардак. Смотрел в спину Жорика и посекундно перематывал воспоминания о езде в багажнике. Мне казалось, что я дал какой-то зарок, пообещал, что если останусь живым, то… то… никак не мог вспомнить, что следовало предпринять, чтобы потом не жалеть о прожитом! По мозгам долбило импортное «Данте Алигьери!», невесть откуда взявшееся – то ли вермут, то ли портвейн из прайс-листа. Определенно, надо отвлечься от работы»!

Я дошел до стоянки «ВычМеха», встал между «Торусом» и «шестисотым», потер переносицу, наморщил лоб, вспоминая поездку в багажнике… Никаких мыслей о будущем не обнаружил. Зато появилось сознание, что я свободен и не беден. Похищение следовало классифицировать казусом, избегаемым при соблюдении неких правил. Правила предстояло сформулировать, но потом. Сейчас время радоваться жизни и возможностям, которые она предлагает.

Жорик, стоявший рядом, вгляделся в мое лицо и с размаха шлепнул по плечу: «Молодец, студент!» Потом достал увесистую пачку американских денег и сунул мне:

– Отдыхай! Отходи от стресса. Сутки твои! Пока бабки не просрешь, на глаза не попадайся!

Он развернулся, запрыгнул в «Мерин» и был таков. В десять секунд скрылся из вида. Я не предполагал, что Василич умеет настолько ловко водить автомобиль, миллиметражным дрифтом вписал черную тушу лимузина в поворот.