Обсуждение

8 октября 1993 года
пятница
14-00

Пока везли в багажнике, я размышлял, что настало время возвращаться в пески. Ничего хорошего за последние три месяца не случилось. Да, согласен, качество жизни улучшилось. Но помирать из-за того, что переехал в новую квартиру с видаком и телевизором – несусветная глупость. Я же вкалывал! С утра до ночи ишачил, света белого не видел!!!

Перевернулся на другой бок. Надо же, багажник на ощупь чистый и бензином не воняет. А вот и книжка, которую Римма Витальевна всучила. Приспособил фолиант под голову и продолжил размышления.

Первым делом попытался найти позитив в случившемся. Например, везут с комфортом. Не сравнить с папиным «москвичом», в котором одну половину багажника занимали запчасти, а другую – вонючие ветошь и канистры. Позитив кончился.

Начал думать, зачем три месяца валандался на побегушках у Жорика. Думал недолго: затем, чтобы оказаться дождевым червяком, который пошел с мужиками на рыбалку. Печально, закономерно.

Остальные пассажиры вагона? Им что досталось? Получили намного больше моего или тоже гулькин нос? Верочка, Вадим и Настя – точно ухватили жар-птицу за хвост. Чича, сам видел, не грустит. Кирилл бухает. Пэтэушники на побегушках у Жорика аферы крутят. Анатолий Степанович, по слухам, перешел на новую должность то ли в ГУВД, то ли в МВД и не жужжит оттуда. Вероника Сергеевна песни в «Тереме» поет под аккомпанемент ансамбля, о лучшей доле не мечтает. Остались неопределенными таинственный Геннадий Иванович, через которого Жорик общался с директорами заводов, и некая Лена, трудоустроенная к Кириллу, и на рабочем месте ни разу не появившаяся. Хм, и я завтра не появлюсь. Черт!

Так нелепо! Так хочется, чтобы рядом оказался Жорик! Без него возвращение в пески окажется пошлятиной. Только он мог наполнить глубоким философским смыслом любой выкрутас судьбы. Объяснил бы доходчиво, почему я болтаюсь в багажнике, не получив ничегошеньки из обещанного. Калькой поллюций случался секс с Верочкой и не более. Где другие женщины? Где моя любовь?

Я вспомнил девчонку из белой комнаты. Все, что я делал под руководством Жорика, не приближало к ней ни на сантиметр, ни на миг. Ком обязанностей, раскрученный Жориком, крутил-вертел меня, как космонавта в центрифуге, не давал опомниться... По глазам ударил свет.

Подняли крышку багажника. Приехали, значит.

Меня, жмурящегося, дрожащего, извлекли наружу, поставили на ноги, подтолкнули в спину. Я открыл глаза, огляделся по сторонам. Мужики не обманули, привезли в жидкий лесок. Топорщились деревца, из-за спины доносился гул транспортного потока. МКАД, наверное.

Пока я приходил в себя, унимал страх в подбрюшии, справлялся с дрожью в руках и прочем, мужики рылись в багажнике. Обзаведясь буксировочным тросом, туго, жестко, до онемения конечностей, привязали меня к дереву, самому большому из видимых. Подергали, проверив узел на прочность. Ствол толщиной в две руки, слегка задрожал, но не согнулся. Я чуть поелозил, головой покрутил и получил затрещину.

– Ну что?

– Что?

– Делиться будешь?

– Чем?

Я по-прежнему не понимал сути своего появления на полянке среди осин. В принципе, мог отдать видак, телевизор и ключи с техпаспортом от «Торуса». По большому счету эти вещи не были нужны. С радостью поменял бы их на прежнюю студенческую жизнь. Мог регулярно отдавать половину заработанного, то бишь выплачивать пятьдесят долларов в неделю. Но кто поверит? Похитители настроились на получение изрядных миллионов и справедливых долей в бизнесе. Сквернословят, грозят оставить на ночь, чтоб с утра порвать мой зад на лимонные дольки, если не одумаюсь. Говорили русскими словами на непонятном языке. Как отвечать? Побожиться, что миллионов нет и отродясь не бывало? Признаться как на духу, что продал душу за любовь к сказочной девушке, а вместо этого получил час секса по воскресеньям и четырнадцать часов офисной работы каждый прочий день? Не получится. Не поверят, что я веду существование, которым с двумя имбецилами не поделиться. Вот, стоят, перешептываются. Решают, что дальше делать.

Ловкий план предполагал, что я начну делиться богатствами до прибытия сюда. Не получилось. Следующим пунктом надлежало сотворить со мной что-то страшное … если б они читали про средневековье и Джордано Бруно… уф... не читали, не слышали… Ничего не зная об инквизиции, мужики зашли в тупик. Оставлять меня тушкой на дереве передумали.

Вдруг чего? А того… Ага…

Помахав друг перед другом растопыренными пятернями, принялись решать куда, в какие дали вывозить терпилу и закапывать, пока что по шею... Я, прислушавшись к разговору, загрустил. Ничего хорошего со мной не случится. Плохо, очень плохо. Мелкий, я даже знал его имя – Боба, опять переменил намерения. Предложил никуда тело не возить, а закапывать здесь. Второй, тыквообразный Шура, помотал головой, мол, не пойдет, грунт мерзлый, умудохаемся. Лучше отвезти на дачу и закинуть в погреб на неделю, а еще можно сдать чеченам за «бакшиш».

Угрозы звучали ерундой, водевильной, не серьезной. Правильно рассуждал Вадим, что серьезным людям незачем общаться с нами. Есть другие сферы, в которых они вращаются и куда нам ходу нет. Мы интересны только мелкой шушере, клоунам в криминальной обертке.

Я, привязанный к дереву двумя бандюками, надеялся, что жестоко бить не будут. Боба с Шурой решили обойтись без мордобития тоже. Еще раз обследовали качество привязи. Удовлетворившись, постановили, что до утра я тут покукую. Если не окочурюсь, то завтра сам все отдам. В противном случае вручат мне лопату и я выкопаю себе могилку. Им мудохаться не с руки. Бричка по любасу останется за ними.

– Это вряд ли!

Голос знакомый, родной, возразил откуда-то сзади. Вот и Жорик объявился как в сказке. Я что есть силы дернулся вбок, вывернул шею, увидел дружка родимого, стоявшего подбоченясь метрах в десяти. Боба с Шурой переглянулись, насупились, набычились:

– А ты что за хрен с горы? А ну вали отсюда, пока не огреб!

Жорик даже ухом не повел, начал критиковать и советовать:

– Он же через пять минут отсюда свалит. Ну что за народ? Кто так вяжет? Ничего сделать, как следует, не могут. Дай покажу, как надо привязывать. Киднэпперы херовы…

Он направился ко мне, вспоминая какого-то Билла Дрисколла… и вдруг, поравнявшись с Бобой, неуловимым движением натянул тому куртку на голову и, не выпуская из рук, зарядил ногой с разворота в Шуркину челюсть, коленкой жахнул в Бобин пах, тот рухнул... пнул Шуру в пах, тот рухнул тоже. Оба оказались в подмерзшей грязи, Жорик принялся методично пинать Шуру, выцеливая брюшную полость и промежность.

Жорины удары ногой уподоблялись ударам стенобитных орудий. И-ээээх! Дыра в стене. И-ээээх! Еще одна дыра. Впрочем, дыр не было. Было корежащееся тело, из которого вскоре ртом и носом засочилась кровь, Жорик обернулся к Бобе, ухмыляясь:

– Сепсис твоему дружку обеспечен.

Боба, извиваясь и корчась, захныкал:

– Братишка, ну ты чего? Мы ж не туристы, не в курсах, что шкет с тобой...

– А если был бы не со мной? Что меняется? Статья сто двадцать пять, пункт один, от пяти до десяти. Слышал?

– Нет.

– Зря, двадцать девятого апреля этого года дополнили уголовный кодекс пунктом. Законы надо изучать, прежде чем их нарушать.

– Что?

Жорик продолжил допрос, наклонившись на дрожащим телом:

– Кто навел?

– Что?! – Боба затрясся всеми конечностями, не понимая вопрос.

– Кто указал прессовать этого коммерса?

– Андреич.

– Какой конкретно?

– Начальник охраны.

Жорик встал в полный рост, почесывая в изумлении макушку. Постоял... и в пару минут мощными ударами ног превратил Бобу в мешок требухи. Дождавшись струйки крови изо рта избитого, кивнул мне: чего застрял, пошли к машине.

Я дернулся Петрушкой вправо-влево, оставаясь привязанным у дерева. Жорик виноватой улыбкой оценил собственную оплошность и невесть откуда возникшим ножом освободил мое тело от пут.

Хм. Бандосов трамбовал исключительно ногами. Жорик считал мою мысль и пояснил:

– Нам договор подписывать через полчаса, а теперь прикинь – я забрызганный кровью и с отбитыми костяшками. Только ногами. А с Андреичем надо разобраться потом, без ног и без ножичков.

8 октября 1993 года
пятница
13-55

В пару минут я выманеврировал с вычмеховской стоянки и заменеврировал на металснабовскую. Ставить иномарку рядом с «жигулятами» на местной парковке почел безвкусицей. Упиваясь собственной значимостью, скрипнул тормозами напротив парадного входа и заглох. Хм.

Я прошествовал мимо вахтера, поднялся на третий этаж, огляделся, еще раз огляделся, восторженно замер. Ух!

Помещение внушало: полсотни кабинетов вдоль бесконечного коридора с двумя холлами. Невозможно представить, зачем «Прома Импэкс», контора с десятью работниками, забирает столько пространства. В Калязинском занимали четыре комнатушки и не жаловались. Справлялись с работой на раз-два. Впрочем, бизнес развивался. Через пару-тройку месяцев человек десять наберется. Тогда да, каждому сотруднику выделим по кабинету и еще останется. Перспективно! Еще раз – ух!!!

Пройдясь с блокнотом по этажу, составил приблизительный план. Вернулся к лестнице и начал черкать, кто куда. В кабинетах у входа сядут менеджеры по продажам. В этом кабинете займутся крупным оптом, то есть хрякинскими запасами. В кабинете напротив – мелким, будут торговать бухлом из ангара. Так. Решено. Тут кабинетик для менеджера, чтоб занимался бумажными делами. Рядом – кабинет человечка, ответственного за растаможку и документы. По пирамиде должностей человек подчинялся Костику. Ага, здесь намечается Костина епархия. Значит, тут кабинет закупщика, тут кабинет ответственного за склад. Так. Дальше служебные помещения: касса, бухгалтерия, мой кабинет. Надо будет в этом месте поставить перегородку с охраной, чтоб посторонние не шастали. Контингент специфический, всякое бывает, а вот тут…

Я чуть язык не проглотил от неожиданности. Уперся взглядом в двух угрюмых мужиков, одетых как принято у угрюмых мужиков – кожаные куртки, шаровары с лампасами, туфли-лодочки. Подобные типажи регулярно наблюдал на Калязинском. Два-три раза в неделю наведывались под видом покупателей. Занимали очередь, стояли молча, крутили чубчиками по сторонам – оценивали обстановку. Потом начиналось представление.

Самый мелкий начинал гоношиться: «Кто тут главный? Че за дела? Базар-вокзал! Надо разобраться…» Гопник покрупнее засовывал руки в карманы штанов и шевелил плечами, делая вид, что разминает мышцы перед хорошей схваткой. Было страшно, но не до истерики. Павлик с безучастным видом вставал из-за стола с обещанием: «Щас, нарисуем главного» и покидал кабинет ненадолго. Имея двухлетний опыт общения с различными армейскими персонажами, Паша не тушевался в любой обстановке.

Через полминутки-минуту он, насвистывая мотивчик из репертуара группы «Чингисхан» про «чинк-чинк-чингисхан», возвращался с Вадимом. Вадим брал быка за рога.

Вадим представлялся самым главным и спрашивал у носителей спортивных штанов, какой у них интерес и с какой целью. Не выслушав ответа, советовал спуститься на первый этаж. Там сидит команда, открытая деловым предложениям. Оркестр тоже есть, готов исполнить тридцать пятый опус Шопена, часть номер три. А наше дело маленькое. Мы по жизни коммерсанты. Нам не до Шопена. Надо бизнес делать. Вниз к собратьям по разуму!

Пару раз на моей памяти Вадим вел себя услужливо. Тщательно подбирая слова без упоминаний Шопенов и маршрутов следования, нижайше просил не затруднять мирным гражданам проход, а спускаться в ресторанчик, употреблять там чай с кофием за наш счет и культурно дожидаться, когда подъедут люди, уполномоченные вести беседы на темы, нам, убогим, недоступные.

Окна Вадимовского кабинета выходили на Калязинский переулок, что позволяло быть в курсе, кто из Чичиных атлетов столуется в «Тереме». Достаточно глянуть на припаркованные под окном автомобили. Парковка пустовала редко, пару раз, не больше. Вадим, знал хозяев авто как облупленных и строил речи подобающим образом.

Если во дворе было пусто – Вадим учтиво предлагал спуститься вниз, в ресторан и дожидаться собратьев по разуму.

Если под окнами стояли «восьмерки», принадлежавшие Чичиным атлетам, Вадим вел себя высокомерно-изысканно, являл гостям надменную рожу и перенаправлял вниз.

Если под окнами стоял «Ниссан Патрол», принадлежавший Карабасу, Вадим общался с визитерами как с мелкими питомцами: «Ути-пути, а ну кыш к хозяину». Взгляд парил чуть выше стриженых макушек и через слово проскальзывало почти неслышное «дитынах».

Если же под окнами стоял Чичин «Черок», было совсем красиво. Вадим задирался и смело вызывал визитеров на «за базар потереть» с бродягами.

Вадим объяснил, что Чича по неведомым причинам не переваривал подобных гостей и при каждом удобном случае норовил стукнуть обоими кулаками по курносым лицам без всяких прелюдий. Такие случаи предоставлялись редко. Незваные гости в большинстве своем предпочитали ретироваться подобру-поздорову, не дожидаясь знакомства с Чичей и компанией. Так же Вадим пояснил, что ничем не рискует, вызывая на кулачный бой всякую шелупонь. С его слов, по коммерческим конторам скитался бакланистый молодняк из дальних пригородов. Серьезные люди предпочитают провести рекогносцировку заранее. Поэтому на второй этаж попусту не поднимаются, а двигают к чисто конкретно отвечающим за базар специалистам. Более того, серьезным парням проще вызвать Чичу к себе и популярно объяснить, кто кому отныне крыша. Резюмировал Вадик очень просто:

– В целом мы никому не интересны, бояться нечего. Можно смело таскать пацанчиков к Чиче. Чича разберется.

Уфф...

Я в одну секунду вспомнил и Калязинский, и Вадика, и Чичу с атлетами… ах… вот же ж… загрустил… задумался, как бы половчее улизнуть от незнакомцев, перегородивших выход с этажа.

В голову ничего не лезло, кроме сожаления, что не успев въехать и разместиться, нарвался на неприятности.

Я захлопнул ежедневник, посмотрел на недружелюбных мужчин. Они хмурясь, щурясь, играя желваками, стояли напротив и цыкали слюной на пол.

– Ты что ли, новый арендатор? – поинтересовался ближний ко мне, мелкий и невзрачный.

– Ну да.

– А че ты нукаешь? Ты че тут, пивом дышишь?

– Не нукаю я. И не дышу.

– Да? А там чего?

Дядька, стоявший чуть позади, плотный, крепкий, в пару шагов подтолкнул к двери. Делать нечего. Поддавшись напору, я ввалился в небольшую комнату. Мужики последовали за мной, прикрыли дверь. Я закручинился, перевел взгляд на окно, за которым грустила осень. «Торус», припаркованный напротив, не радовал. Чуть шевельнулась в душе надежда, когда в поле зрения попал «ВычМех». Там сидел милиционер, телевизор рассматривал. Может, как-то получится сигнал подать?

Не получится, никаких возможностей. Надежда улетучилась. Сомнений не осталось. Жаловаться некому. Я перевел взгляд на мужиков.

Один – крупный, мрачный, немногословный, скупой на движения – встал у двери. Второй – мелкий, резкий, развинченный, почесывающий то шею, то плечи, то щеки – приблизился ко мне, затрещал:

– Ну ты че к нам не зашел? Прописаться надо, обнюхаться. Как говорится, от вас с печеньем, от нас с почтеньем. Теперь вместе дуванить будем. Тюха-матюха! Кто же так дела делает? Ты что, не деловой, что ли? Заскочил бы, уважил пацанов. Ты нас за бажбанов не держишь? Ну вот, посидели бы, за жизнь потолковали. Ты кто по жизни-то, а? Расскажи бродягам без утайки…

Мужичок выпалил набор смутно понимаемых слов, перемежая речь дедовскими присказками и прибаутками, егозя и почесываясь. Я загрустил. Мелкий уже требовал какие-то бумаги, мол, порожняк гнать не будем, сейчас все перепишем по справедливости, надо делиться по-братски, ихнего жужика бухгалтером назначим.

Бумаги предоставить я отказался. Покачал отрицательно головой, мол, нет у меня ничего, ни бумаг, ни собственности. Мелкий спросил, почто метлу повязал, бродяг обидел. Я ничего не понял, даже после того, как меня чуток помяли, по шее стукнули, поддых кулаком ткнули.

Я хныкнул, что не против честного дележа по-братски, но вопросы решают другие люди. Можно с ними встретиться, тут недалеко.

Крупный посоветовал бороду не клеить и фаску не протягивать, а получше вглядываться в бетонные плиты за окном. Мелкий присоединился к пожеланию. Дал бесплатный совет, чтобы я вглядывался во все глаза. Может, замечу, что это не просто плиты, а надгробия. Да-да. Под каждой закопано по бестолковому коммерсу, а то и по два. Поинтересовался, не считаю ли я себя бестолочью. По виду, вроде как шкет понятливый. В знак искреннего согласия я кивнул: «Понятливый, конечно. Без сомнения!». Крупный хмыкнул. Мелкий предложил:

– Ну, раз все понимаешь, толк будет, от тебя не убудет. Пойдем на улицу. Посмотрим, поморгаем, копейки посчитаем...

Я с радостью покинул комнату, грозившую оказаться пыточной. Гуськом – мелкий, я, крупный – спустились по лестнице и прошли мимо вахтера, делавшего вид, что знает нас как солидных арендаторов, а посему, силь ву пле, шастайте сколь угодно туда-сюда.

Оказавшись на улице, я прикинул, как бы сподручней добраться до «ВычМеха» с охраной. Метров сто по прямой, не больше. В принципе, добежать можно, если стартовать внезапно. Не догонят. Или догонят? Воли и сил на рывок не нашлось.

Мы подошли к «Торусу», стоявшему у входа. Пять шагов. Почему не припарковал на общей стоянке? До нее метров тридцать. Расстояние, достаточное для того, чтобы набраться смелости и рвануть со всех сил к милиции. Зачем выпендривался, подгонял вплотную?

– Твоя бричка? – спросил крупный. Я кивнул.

– Давай, хвастай ласточкой, – встрял мелкий. – Покажи багажник. Говорят, можно слона засунуть и высунуть носорога. Эхе-хе. Колесики мои да без рецептика…

Не ожидая подвоха, я открыл багажник и получил кулаком в живот, локтем по шее. Скрючившись от боли, застонал, осел и от легкого толчка свалился в багажник. К горлу приставили нож.

– Не бузи. Документы на машину, быстро. Поедем в лес, разговаривать.

Я отдал все, что требовали.

8 октября 1993 года
пятница
13-15

Мы с Жориком заперлись в кабинете, обложились калькуляторами, подолбили кнопочки. Посчитав траты на переезд, расслабились. Суммировалось немного, около семи тысяч долларов по максимуму. Махнули по полтиннику «отардского» за скорое новоселье, закусили лимончиком и начертили должностную сетку.

Квадратиками – один-три-девять – создали должностную пирамиду. Не думая, вписали Р.В.Пескова в верхний квадрат, в средние – Пашу, Костю и Марину. Потом долго думали над нижними квадратами и кандидатами на их руководство.

Ничего путного не придумалось. Серегу вписали в квадратик под бухгалтерией, Гену – в квадратик под закупку и все! Остальные семь должностей остались в сумраке. Мозги обколошматили в ошметки без результата.

Перенесли мозговой штурм на потом.

Вызвали Марину с Костей, поставили перед фактом, что с понедельника будут трудиться в здании напротив. Создается серьезная торговая фирма и лучшие из лучших переводятся туда, ибо ваучерам пришел кердык. Переводятся при отсутствии возражений. В общем, флаг в руки, барабан на шею и вперед! Пусть набирают подчиненных и это… там… ну, сами знаете что…

Марина и Костя приняли известие о переориентации деятельности с переселением равнодушно. Кажется, им было все равно, чем заниматься.

Далее Жорик вызвал компьютерщика Серегу и с ходу озадачил тремя вопросами:

– Готов?

– Готов сдавать дела?

– Готов заступить на ого-го какую должность?

Серега на пару секунд впал в ступор, подумал и решил не рисковать. Начал рассуждать в слух, что, в общем-то, с одной стороны: «Готов», но с другой стороны, как бы надо подумать… Жорик дослушивать не стал. Вскочил с кресла, хлопнул в ладоши: «Красава! Просто, зверь. Зверьё! Чудовище!!! Поступаешь в подчинение Марине и создаешь в новой фирме компьютерный отдел. Будешь начальником отдела! Ну?! Кому стоишь? Чего дожидаешься? Иди вещи собирай!»

Выпроваживая из кабинета, напутствовал: «Не сцы, Сергуня! Смотри волком и скаль зубы! Сойдешь за грамотного специалиста! Сейчас сдавай дела помощнику своему… этому, как его, Артему. Да? Ну, вот. Сдавай дела Артему и двигай с понедельника в «Металлснаб». Четырехэтажный сарай напротив. Будешь компьютерный учет поднимать и возглавлять. Осознал величие задач? А? В общем, тебя Ромка встретит. Понял? А ты?»

Я подтвердил кивком. Встречу Серегу на новом рабочем месте с удовольствием. Какие проблемы? Специалисты нужны. Но хотелось для начала разобраться, какие действия планировать на понедельник и как предусмотреть проблемы, могущие возникнуть при переезде.

Жорик, выпроводив Серегу прочь, встал у окна и отчетливо напел: «Девушки пригожие паренька приметили, руку дружбы подали, отвели в забой». Потом ни с того ни с сего вздохнул: «Хорош Масоха был... На полвека время опередил, совсем как я. Wrong time, wrong place».

Умчался прочь.

Я обескураженный, недоумевающий остался выполнять порученное. С Мариной, Костей и Сергеем расположились в переговорной комнате, расписали, кто за что отвечает.

На правах бывалого специалиста по торговым операциям я обозначил задачи. Первым делом предложил назначить главным бухгалтером Марину. Предложение приняли и утвердили единогласно. Потом выдвинул Костю на должность начальника по закупкам, Сергея – на должность начальника вычислительного отдела с подчинением бухгалтерии. Возражений не последовало. Помолчали, осознавая важность принимаемых решений.

Слово взяла Марина. Оповестила присутствующих, что всем известная Леночка-кассир с обязанностями бухгалтера справляется, но тяготится. Мечтает вернуться в кассу. Таким образом, если в создающейся организации открыта упомянутая вакансия, то мы знаем, кто ее займет. В знак согласия кивнули: «да, конечно, всенепременно» и, обменявшись взглядами, пригласили Леночку в переговорку.

Через две с половиной минуты погрузились в рассуждения о купюросчетчиках, детекторах фальшивых валют, УФ-лампочках и прочих бухгалтерскими прибабахах, мне не интересных. Я покинул помещение.

Согласно схеме предстояло нанять с улицы семерых работников, чтоб заполнить намеченные квадратики. Не многовато ли? Хотелось обсудить, прикинуть, поскрипеть мозгами как следует…

Отправился к Жорику за советом. Жорик сообщил, что имеет другую задачу – слупить с Вадика бабло за «сто девяностого» и забрать у Федора «шестисотый» до шести вечера, иначе пропадет лимузин, попадет в лихие руки, поминай как звали. На мои проблемы ему насрать, валит по важным делам.

– С алкашкой, – заключил Жорик, – разбирайся сам. Тема мутная, не просчитываемая. Ты знаешь, я всегда за крепкий градус, а вот эти «прибыли-убыли-сальдо-сольдо» – для меня темный лес. «Торус» теперь на тебе. Василича я прямо сейчас забираю. Не забывай, вечером встречаемся с Петровичем, директором «Металлснаба». Человек серьезный, бывалый. Глотка и печень – луженые. Говорить и пить будем жестко. Потом сауна, девочки, дача, баня, девочки, рыбалка, баня, девочки… Води машину сам. Василич доложил, что справишься без сомнений.

– Справлюсь.

Стало ясно, что предстоит справляться самостоятельно и с автомобилем, и со всеми делами, связанными с компанией «Прома Импэкс». Жорик метался мыслью вдалеке, не увидать…

Я вышел из кабинета, постоял в коридоре, вспоминая, как происходил заезд в «ВычМех». Ничего сложного – вынесли рухлядь из помещений, произвели ремонт, расставили компьютеры, отладили, приступили к работе. Хотя, стоп! Один пункт выпадает – ремонта не будет. При калькулировании бюджета Жорик сказал, как отрезал: «Никаких штукатурок! Рассядетесь как получится, не сахарные. Сначала прибыль, удобства – потом!»

Одной проблемой меньше.

Воодушевившись, выскочил на стоянку, запрыгнул в «Торус», огляделся, присмотрелся, принюхался. Ахнул, облитый счастьем. Мысленно поставил первую галочку в списке пожеланий, ни разу не возникших в предыдущие годы, но исполненных. До сего момента Жорик воплощал в реальность мечты, неделями, месяцами, годами бурлившими в моей голове. Сейчас произошло другое. Я никогда не грезил иномаркой. Это было за пределами сознания, за пределами несознания… Это было за пределами всего на свете. Так далеко в заоблачные дали я ни разу не заглядывал. В лучшем случае представлял лет через пять «девятку» цвета «сухой асфальт». Иномарка в личное владение? Невозможно. Это другая жизнь…

Сказка! Просто сказка!!! Пару месяцев назад я тоже любовался мобильным телефоном, выданным Жориком во временное владение. Полдня. Потом выключил и спрятал в сейф от греха подальше. Сейчас другое.

Я водил рукой по кожаной обивке, гладил рукоятки и переключатели, щелкал кнопками, погружался в мечтания… Представлял себя на трассе… Стоп! Надо дело делать, а не восхищаться!

Завел двигатель, прислушался к гулу, вспомнил, что магнитола неисправна. Надо озаботиться заменой. Не беда!

Перевел ручку АКПП в положение «драйв», застыл в секундном размышлении, куда бы отправиться. В «Терем» поучаствовать в приготовлении к пятничной пьянке? Нет. Я за рулем. Пьянка отменяется. Тем более Жорик предупреждал, что через два часа подписываем договор с директором. Имеет смысл сходить в «Металлснаб» и, дожидаясь Жорика, прикинуть, как размещаться на получаемых площадях. Впрочем, зачем ходить? Можно доехать. Я теперь автолюбитель…

8 октября 1993 года
пятница
10-05

Душа пела соловьем. Первая половина осени пролетела бесподобно. Бизнес «Промы Импэкс» уподобился лавине. В первое мгновение – легкий шепот снежинки ни о чем, а потом – хрясь! берегись все живое! всесокрушающий вал ломит дерева под корень, сметает и крошит окружение в пыль. Любое бухло, привозимое от поляков, в момент продавалось с колес. Собранные «Горизонтом» деньги отбились в два конца за сорок дней. Повалил народ с предоплатой. Дюжина постоянных клиентов оплатила спирт, пересекший польско-белорусскую границу. Готовы ждать неделю, лишь бы оказаться единственными на выдаче. Один из предоплатчиков, Леша, заверил, что если не обосремся, подтянет к ноябрю серьезных ребят, немногословных, но денежных. Новый год не за горами, в легкую проплатят по три фуры бухла каждый.

Владельцы оптовых баз помнили прошлогодние перебои с алкоголем и, боясь получить в канун Нового года пустые склады, готовы были авансировать декабрьские поставки.

Мы были новичками, случайно оказавшимися на вершине горы. Прошлый год не застали, поэтому с авансами не морочились, особо шустрых просили обождать, есть проблемы, о которых знать не следует. Пообщаемся ближе к делу. Неизвестно, что будет со страной после парламентского бунта. Может, придется «Буратиной» с «Колокольчиком» торговать.

«Спокойствие, только спокойствие!» – требовали мы, но при этом чувствовали, что намечается изрядная запара. Новый год – это не день студента под «Хамовническое пиво» в подъезде. Это гораздо серьезней и основательней. Это праздник, который приходит торжественно. Любой половозрелый гражданин обязан употребить набор спиртных напитков в ассортименте из импортных бутылок зеленого стекла с цветной типографской этикеткой. Причем, половозрелых граждан в Москве и пригородах – прорва!

Мы поняли, что встречать предновогодний ажиотаж впятером – безумие. Хорошо, что Жорик подсуетился с новым помещением. С его слов, в «Металлснаб» можно въезжать в любое время и расширяться там до бесконечности. Поклялся, что устная договоренность о переезде достигнута не простая, а железобетонная! Тут же предупредил, что понадобится денька два-три, чтобы пофиксить договоренности документально и заодно подготовиться к переезду. Мало ли что может случиться в стране с неопределенной политикой…

Я не возражал. Подготовка нового офиса к работе могла занять три дня по минимуму. Затягивать не хотелось, решил с ребятами устроить мозговой штурм на тему «как осуществлять переезд».

Доверили текущие дела Оксане, спустились в «Терем», заказали по двойному эспрессо с мороженым, задумались. Думали недолго.

Первым делом, согласились с моими доводами, что закрывать торговлю на Калязинском неразумно. Решили открываться в «Металлснабе» параллельно и переезжать туда постепенно. Потом распределили руководящие посты. Я автоматически назначился боссом в новом офисе, Юрик стал главбоссом в старом. Попутно определились с терминами. Офис в Калязинском отныне именовался «старым», офис в «Металлснабе» – «новым». Потом на пальцах раскидали, кому ехать в новый со мной. Выпало Пашке. Сообразуясь с раскинутым, расписали последующие шаги.

Паша находит в общаге толкового старшекурсника, передает ему накопленные знания и отправляет в старый офис общаться с клиентами. Вовка тоже не дремлет, находит в общаге другого старшекурсника, физически развитого, делится сокровенными знаниями о складском учете и обороте, после чего отправляет в новый офис заведовать ангаром. На том и порешили.

Я сел за руль и с Василичем отправился в ВычМех. Надо Жорику доложить о решениях и договариваться с руководством «Металлснаба» о переезде.

Доехал без единого замечания со стороны Василича. Не успел машину припарковать, как тот сорвался с пассажирского места. Поспешил к Жорику с докладом, что Роман Викторыч – молодец, готовый Найджел Манселл, может ездить самостоятельно. Не терпелось Василичу пересесть за руль настоящего немецкого автомобиля. Жорик постоянно подзуживал пенса, что скоро махнет «стодевяностого» мурза на «шестисотый», а там «ноблес оближ, шоффё драйвин лимо е тэ сэ».

Впрочем, Василич был мужик правильный, с самого начала не темнил и не мутил. Предупредил меня и Жору, что гнать не будет. Дело серьезное. Как бы то ни было, но неподготовленного Романа Викторовича на дороги общего пользования не выпустит, хоть нобли, хоть оближи. Надо удостовериться, какой из меня водитель-ас.

Сегодня Василич окончательно и бесповоротно убедился, что рулю я мастерски, не отвлекаясь и вписываясь. Я тоже преисполнился уверенностью, что справлюсь. Трех дней хватило, чтобы почувствовать себя бывалым водилой.

Пока парковал «Торус» на стоянке ВычМеха – семь потов сошло, езда задним ходом не давалась – напротив нарисовались Жорик и Василич.

Они подошли к «сто девяностому», подняли крышку капота, постояли, посмотрели, почесали языками. Василич что-то подергал, сел за руль, вернулся на исходную. Призадумался. Жорик, постояв истуканом, развернулся и направился ко мне. Я как раз из машины выходил с чувством глубокого удовлетворения после парковки, закончившейся удачей. Дверцу захлопнуть не успел, а Жорик вывалил кучу информации, засыпал пунктами.

Пункт первый – с дивидендами все разрешилось. Важных акционеров удовлетворили с горочкой; мелким вернули стоимость акций по курсу – сто рублей за акцию. Кому не нравится, могут идти в сад и дальше к морю, чтобы ожидать появления Льва Моисеича с обещанным оборудованием. Мы законы не нарушили. Никто не виноват, что разбабахали парламент, вследствие чего инвестор передумал вкладываться в российскую промышленность. Читайте четче в договоре пункт о форс-мажоре, прописан стандартным кеглем, а не мелкой сноской в жопе документа.

Итак, в заначке нарисовался лишний полтос. Так почему бы не надуть щеки шире плеч и не приобрести недавно угнанный в Партенкирхене «рубь сорок новьё», чтобы ездить поперек всех улиц – это был второй пункт.

За «сто девяностого бэу» пучеглазый, поднявшийся на обналичке, чирик давал не глядя – это пункт номер три.

Ну и самый главный, четвертый пункт напоследок – с утра был в «Металлснабе», окончательно договорился о переезде в понедельник. Обкашляно от и до. Через пару-тройку часиков отзвонят. Будем договоры подписывать, печатями скреплять и коньяковским обмывать. Оп-ля!

А сейчас в Металлснаб!

Со всем услышанным я согласился и оторопел, вспомнив, что одет как прожженный ветеран алкобизнеса – кооперативные джинсы, турецкий свитер и китайская кожаная куртка. Костюм с галстуком остались дома. Срочно переодеться!

Жорик хлопнул по спине: «Не парься! Пойдем не с пустыми руками, а с дензнаками в конверте! Будут рады любому прикиду, даже неформальному. Когда в руках тыща баксов, треники с майкой-алкашкой сойдут за фрачную пару! Но есть дела важнее мятых штанов. Пойдем, Афоня!»

4 октября 1993 года
понедельник

Сидели в комнатушке, пялились в переносной телевизор, иногда отвлекались на сумасшедших клиентов, покупающих водку оптом в такой день. Канал Си-Эн-Эн транслировал картинку Новоарбатского моста с танком, лупившим прямой наводкой по Белому дому. Вовка, отслуживший два года героическим артиллером в Советской Армии, стрельбу сопровождал едкими комментариями, общий смысл которых: набрали в войска рахитосов по объявлению, засадить как следует не могут…

В комнату ворвался Жорик, радостный, воодушевленный, в эйфории с макушки до пят. Не замечая пальбу в ящике, бурлил, вулканировал:

– Ах, как распрекрасно все получается! Лучше придумать нельзя! Так, Ромка, собирайся в пять сек, едем в ВычМех! Ребята без тебя управятся!

По приезду в «Русский горизонт» Жорик первым делом приказал повесить на дверях табличку «Технический перерыв». Вторым делом собрал в переговорной комнате коллектив и сообщил, что североамериканские инвесторы баталией в центре Москвы напуганы, финансировать фонд отказываются, лопочут непонятные слова, типа, форс-мажор, транзакшн форбидден, цигель-цигель, ноу-люлю, всякое поганое прочее. Деньги акционерам вернут... потом... после сражений. Дивиденды за сентябрь выплатят особым порядком под личную ответственность управляющего, то есть Жорика. Всем спасибо. Просьба занять рабочие места и ждать указаний. Да, чуть не забыл. Зарплату выдадут в полном объеме, премии тоже, как обещано. И самое последнее. Желающие могут перейти на работу во вновь создающийся «Ватробанк» с сохранением преференций и льгот. В «Русском горизонте» ловить нечего. Кончился. Пиндосы слились.

Обескураженные сотрудники разбрелись по местам. Жорик заперся в кабинете с Мариной и Наташей, потолковать о важном и секретном. Потом помчался к Любочке для составления списка важных акционеров, которым следует вернуть деньги с процентами в обязательном порядке. По возвращении из секретариата Жорик озадачил сотрудников фонда тем же: составлением списков родных и близких, доверивших накопления чековому фонду «Русский горизонт». Судьба прочих вкладчиков его не интересовала.

Я сначала хвостиком следовал за Жориком, потом устроился в Серегиной комнатушке. Рассматривал пустую курилку за окном и размышлял, зачем меня притащили с Калязинского. Там куча незавершенных дел громоздилась. Еще не терпелось узнать, чем закончилось пуляние фугасами по Белому дому. Скучал недолго. Потрясая списками акционеров, Жорик ворвался в комнату и поделился планами:

– Легко отделались. Выплатим полтинник серьезным людям и закроемся без претензий.

– Стоп. Ты же обещал никого не обманывать.

– Ельцин тоже много чего обещал, когда в президенты баллотировался, а сейчас из танка по народным избранникам шарашит.

– К нашему фонду Ельцин не причастен. Давай без демагогии.

– Хочешь быть святее папы римского? Что ж. Твои родители в девяносто первом сколько потеряли?

– Ну... Три тысячи было на книжке

– То есть государству разрешено твоих предков натягивать? Обещать руки на отсечение, что бабки не пропадут, а после пропажи делать вид, что ничего страшного случилось? Президенту можно из пушек палить по депутатам, за которых ты голосовал?

– Эээ... – я не нашелся что ответить.

– Так вот. Депутатов разогнали, чтобы потом законы писать под себя. Все, что было раньше, пойдет побоку. Наступает новое время, в котором наши интересы никто защищать не будет. Надежда только на свои силы. Кстати, Моисеич факсом отписал, что сюда ехать стремается. Работать с нами не хочет. Есть идеи как без иностранцев поднять производство? Мы в Хрякино уже сотню миллионов вложили. Какие мысли?

– Никаких.

– Значит фонд надо закрывать. Про завод забывать. И нарушать обещания.

Аргументы для возражения не нашел. Ограничился соображением, что с фондом я не связан. Раз случился форс-мажор, пусть Жорка расхлебывает все, что наворотили Ельцин, правительство и остальные. В любом случае я работаю честно. Родителей, потерявших сбережения на старость, было жаль. Правильно сказал Жора. Надо самостоятельно зарабатывать, не ожидая милости от государства. Моим старикам кроме меня никто не поможет.

– Есть жирная тема, – продолжил Жорка. – Можно занять соседнее здание, «Металлснаб». Я с их директором позавчера бухал. Возьмем в аренду третий этаж и склад. Банду с Калязинского туда перетащим. Подумай, чего и как мутить. Своих ребят назначишь начальниками отделов. Заслужили. По должностям сам раскидывай. Отделов выше крыши – торговый, складской, транспортный, закупка, прочее. Присовокупи к ним Костю с Маринкой из фонда. Ребята толковые, к тебе перейдут. Остальных фондовских пристроим к Вадику в банк. С бумазеями работать обучены, справятся. На низовые должности набирай работников с улицы. Ясно? Ну, давай. Вали в «Терем», обсуждай с пацанами, чего и как. И не забудь! Позавчера договорились, что ты начинаешь «Торусом» рулить. Вспомнил? Марш к Василичу! Под танк не угодите!

Выпалил на одном дыхании и был таков, помчался дальше.

Я постоял с ворохом растерянных мыслей. Крутанул в голове услышанное, разложил по пунктам с подпунктами и, разобравшись в общей канве указаний, поспешил исполнять. Первым делом зашел в комнату охраны, поглядел минут пять на танк в телевизоре, стоявший там же, стрелявший так же, без всяких перспектив для фрондирующего парламента. Потом позвал Василича к машине. Тот был в курсе, что скоро пересаживается на Жоркин «Мерседес». Сразу скомандовал: «Сидай за руль. Начинай прямо сейчас!»

Так и сделали. Попылили в «Терем».

Я, воодушевленный, преисполненный и распаренный от напряжения, орудовал рулем и двумя педалями. Справа восседал Василич, предугадывавший мои действия наперед и советовавший не спешить, осматриваться, еще раз осматриваться, лишь потом трогать педальку и шевелить баранку.

Доехали до «Терема» без единого приключения. Против всех опасений, с самостоятельным вождением я справился на твердую тройку. По подсказке Василича левую ногу поджал под себя, а правой щекотал педали газа и тормоза. Возникли небольшие сложности с перестроениями из ряда в ряд, слишком резко крутил руль, но к концу пути приспособился. После папиного «Москвича» автомобиль с автоматической коробкой передач и гидроусилителем руля казался детской игрушкой.

По приезду на Калязинский усадил Василича за наш стол в «Тереме». Пусть отобедает, а затем с душистым чаем и пирожными в ассортименте ждет окончания рабочего дня. На вечер я спланировал дополнительные покатушки для усвоения навыков.

Поднявшись наверх созвал коллектив и порадовал известием, что «Проме» выделили целый этаж в огромном офисе! И целый склад! Настоящий! Полторы тыщи квадратов!!! Помните ангар в Нагатино, откуда мебель выносили? Теперь весь наш! Ура!!!

Пережив совместные восторги, я уединился в кабинете, прикинул план последующих мероприятий. Не по-детски озадачился. Возможно, первый раз в жизни передо мной встал вопрос, относительно действующего предприятия с многотысячным оборотом, который мог решиться только мной. Жорик самоустранился. Тяжесть решения вопросов с переездом рухнула на мои плечи. Так! Спокойно! По пунктам...

2 октября 1993 года
суббота

Проснулся позже обычного, около одиннадцати дня. Глянул на календарь.

Есть! Не обманул. Второе октября! День рождения Махатмы Ганди, ну и мой тоже. Все-таки дожил до двадцатиоднолетия, хотя три месяца назад в этом сомневался.

Повалялся в постели, послонялся по квартире, сварил кофе.

С чашкой в руке занял место на диванчике. Видак включать не стал, затеял философствование. Помусолил список жизненных свершений за двадцать один год, обнулил. Представил грядущие подвиги, восхитился, задумался, тоже обнулил. Понял, что я есть игрушка в Жоркиных руках. Надо жить моментом. Есть только сегодня, будущего нет.

Переключил внимание на циферблат часов. Посчитать количество минут, оставшихся до полудня, не получилось. Отвлек дребезг телефона. Звонила Верочка.

После обмена звукорядами «приветкакделаотлично», я получил информацию, что завтрашняя встреча должна быть перенесена на утро, часов на десять, не позже. Подивившись такой категоричности, я согласился, пару раз поддакнул Верочкиным сетованиям по поводу неустойчивости валютного курса и вернул трубку на исходную позицию. Посидев минут десять без движения, встал, улыбнулся, предположил: «Если б Верочка прознала о моем дне рождения, что бы подарила?»

После секундной паузы сам себе ответил – рубашку. Другое дарить? Ее голова двадцать четыре часа в сутки забита тряпками.

Я подошел к платяному шкафу, открыл, скользнул взглядом по дюжине рубашек, ни разу не надеванных. Вздохнул. Голова Верочки двадцать четыре часа в сутки забита тряпками. Так же, как у меня – алкашкой. И никакой личной жизни у обоих, кроме энергичного перепиха раз в неделю.

Подумал, что в честь дня рождения можно заняться собой. Пойти куда-нибудь, невзначай познакомиться с милой девушкой, свидание назначить, цветы подарить, в кино пригласить… что еще делают влюбленные? Да! Конечно же влюбиться, потерять голову, сочинить стишок, ждать звонка, звонить и перезванивать, нервничать, страдать, томиться в ожидании новой встречи. Ах, как хорошо было бы, если бы я знал, где можно познакомиться с девушкой, ради которой можно забыть работу!

Я бросил взгляд на часы. Без четверти час. Время завязывать с мечтаниями и возвращаться в реальную жизнь. Пора собираться в «Терем». Много дел намечено на сегодня – хвастать перед Жориком достижениями, думать над проблемами, употреблять спиртные напитки. Хм, поляну бы для ребят накрыть, как полагается, а с деньгами творится непонятка. Моя зарплата как была сто долларов в неделю, так и осталась. Впрочем, вчера выписал себе двести. Не густо. Надо обсудить с Жориком мои цифры прописью, предусмотреть щедрые бонусы по итогам… Распахнулась дверь.

В квартиру ворвался Жорик, будто дожидавшийся, когда его помянут. Он подскочил ко мне, дернул пару раз за уши, ага, поздравил с днюхой. Потом потрататакал что-то бравурное на мотив «коровапукнуласлегка убиларыжегобыка неподнима-я хвос-ти-ка!» Сунул руку в карман красного пиджака, достал конверт, шлепнул им по кончику моего носа и вручил... Нет, не так. Неправда! Я вырвал из Жоркиных рук конвертик, воодушевленный ожиданием крупной суммы, распечатал... ахнул... Точно! Десять раз по сто баксов!!! И новенькие водительские права с моими ФИО и фотографией!

– Не может быть!

Жорик ухмыльнулся:

– Может, может! Все нормально. Настоящие, не переживай. У Василича знакомые везде и в ГАИ тоже. Поехали, обмоем.

По дороге Жорик уточнил, умею ли я водить машину. Пришлось в десятый, наверное, раз подтверждать, что да, умею, у папы «москвич» по кличке «маргарин», на котором я каждое лето рассекал вокруг дачи с окрестностями...

Жорик выслушивать до конца не стал, махнул головой: «Верю!». Сообщил, что снимает Василича с «Торуса» и пересаживает на «Мерин». Надоело самолично баранку тягать. Напрягают деловые встречи, пьянки-гулянки и гаишники с трубочками, как факиры из кустов. За сентябрь тысячу баксов потратил на взятки, а не пить нельзя. Контрагенты обидятся.

Пока я переваривал новость с «Торусом», Жорик продолжил тему. Посоветовал не париться с навыками вождения. Пообещал, что Василич выдаст секреты водительского мастерства до того, как пересядет на «Мерин». Будет каждое утро заезжать за мной на «Торусе», усаживать за руль и обучать премудростям. Рулить под его руководством придется ровно до тех пор, пока не освоюсь в транспортном потоке города-героя Москвы. С суматошным движением поперек всех правил нахрапом не справиться. Нужен бывалый инструктор. На этом остановились.

Припарковали «Мерин» во дворе «Терема» и пошли обмывать права, день рождения, рост продаж и далее до позднего вечера. В воскресенье ни свет ни заря примчалась Верочка, трахнула меня, потом усадила в «Гольф» и повезла в Лужники, непонятно зачем.

Ехать пришлось окольными путями, ибо тут и там дороги перекрывали протестующие граждане. Мы на политику не отвлекались, преследовали простую цель. По мнению Верочки, я одевался как лимитчик с дальних предгорий. Следовало исправить ситуацию и тут очень удачно подвернулась революция. Верочка порадовалась, что покупатели разбежались по демонстрациям, в торговых рядах куковали одни торгаши. Надо пользоваться моментом, чтобы с чувством, с толком пройтись по точкам и в спокойной обстановке, без толчеи и ругани прибарахлиться.

По приезду на рынок, примеряли безо всяких примерочных кабинок это, вот это и вон то, потом перемещались в другой павильон, к Тамаре, оттуда возвращались назад, потому что Тамара просила в два раза дороже Розы, отправлялись к Розе, по дороге узнавали про Зину, которая валила всех ценой, сворачивали к Зине, понимали, что предлагаемое палево стоит у цыган в десять раз дешевле, уж лучше вернуться к Тамаре, которая настоящей фирмой торгует, кстати, вот тут Галина...

Домой вернулись в восемь вечера. Я в два захода перетащил пакеты с покупками из Вериной машины в квартиру, потом напутствовал ее, чтоб не попала в лапы революционных мародеров, и рухнул спать. Сил не было ни на что.

1 октября 1993г.
19-00

Жорик и Вадим сидели за столом с бутылкой «Хеннесси» и закусками. Я заказал пива, отошел помыть руки, вернулся, поразился. На столе лежали бежевые визитки. Взял в руки, повертел. Картонка в блестяшках с витиеватой надписью, приятная на ощупь. Так... Что написано?... Оп-па! «Роман Викторович Песков, заместитель Председателя Правления, АКБ «Ватробанк», Москва, Научный проезд, д.6»

Жорик прокомментировал: «Через дорогу оперативная полиграфия открылась. Напечатают за три дня любую бумажку. А если хорошо договориться – нарисуют за три часа, но только черным цветом. Пальцем не три, а то размажешь.»

Я глянул на Жорика. Зампред – это хорошо, но в честь чего? И что значит указанный в визитке адрес? Банк будет вместе с фондом располагаться? Жорик понял без слов, сразу ответил:

– Зампред, потому что в банке участвуют твои деньги. Банк расположим не вместе с фондом, а вместо фонда.

– Как?

– Закрываем «Русский горизонт». На следующей неделе в последний раз дивиденды платим. Потом персонал сокращаем. Останутся только операционистки. Дотянем, пока банк не зарегистрируют, и все. Нет фонда! Вместо него «Ватробанк» рассадим!

– Серьезно?

– Серьезней не бывает. Да, ладно, не переживай. Работников на улицу никто не гонит. Персонал из фонда переведем в банк. С работой знакомы. Видится так: рассчитаемся с акционерами и закроемся на ремонт. Операционный зал останется, только перегородку добавим. Остальное меняем с понедельника, будем помещение под банковские фичи затачивать. Оборудование ставить и народ по новому рассаживать. Не возражаешь, если Вадим твой кабинет займет?

– Нет, конечно. Пусть занимает.

Проблемы с выплатой дивидендов, закрытием фонда и размещением банка не тревожили. Накрывало другое – приближение Нового года.

Чтобы хорошо подготовиться к предпраздничному ажиотажу, следовало формировать новогодний ассортимент, слать полякам уточнения к заказам. Помимо ларечников и мелких магазинщиков в «Прому» потянулись солидные покупатели, готовые осторожно вести разговор о предоплате за декабрьские поставки шампанского и ликеров. Пришло время серьезных переговоров, в ведении которых я совершенно не разбирался. Какие могут быть хитрости и тонкости в навязывании своей точки зрения? Жора махнул рукой:

– Ерунда это! Какие тонкости? Поляки ассортимент менять не будут. Ориентируйся на подписанные контракты. Если чего-то не хватает, заказывай дополнительно и оплачивай. Бабок лишних у нас нет, поэтому собирай аванс с клиентов. Объяви двадцать процентов скидки с предоплаты за два месяца, и десять – если один месяц! Всё! Перетопчутся! В других местах даже этого не предложат. Наливай!

1 октября 1993г.

На третьей неделе взвинченный, растревоженный помчался к Вадиму разбираться с зависшими платежами для Фимы, и застыл как вкопанный. Вадим шокировал по полной программе. Стандартно отбрехиваться: клиент безнал перечислил, это точно, но бабки не дошли, то ли наш, то ли ихний банк крутит-вертит – не стал. Наоборот, махнул рукой, мол, все ерунда, труха и пыль, рассосется, не суетись, не парься, все будет хорошо. Потом, важно посопев, объявил, что собирается мутить собственный банчок.

– Гонишь? – не поверил я.

– Отнюдь! Чудака подогнали. Пакет документов готов, но он поднапрягся из-за бучи с Верхсоветом. В Чехию валит в один конец. Я мужичонку перехватил. Сейчас Жорик подъедет, обсудим. Чел пять мильонов хочет за документы. Название банка только поменяем. «Севзапавтодорстройрембанк» мне не нравится.

– А какое нравится?

– Амидавкнаб.

– Что за хрень?

– Палиндром! "Банк Вадима" наоборот.

Заскочивший в кабинет Жорик, чуть не подавился чебуреком:

– Ни хрена себе креативчик! Твоя фамилия какая? Трошкин? Значит, «Ватробанк», то есть Вадима Трошкина банк и никаких гвоздей. Показывай, за что бабки просят.

Я в обсуждении участвовать не стал, свои дела громоздились горкой. Устремился к Оксанке, воевавшей с компьютерной базой. База сулила клиентам море спирта, проданного в тот же день как получили с таможни. Следующая поставка ожидалась на днях. Прямо сейчас спирта в наличии не было.

В полседьмого Вадим заглянул ко мне и позвал нахлобучиться коньяковским, отметить рождение банка. Я отмахнулся: освобожусь попозже, двигай в «Терем» без меня. Забот полон рот, без коньяка нахлобучен. Выписал ребятам зарплату, попутно радуясь росту оборота до восемнадцати тысяч долларов, еще больше удивляясь прозорливости Жорика. Такими темпами ометки в сто тысяч достигнем к декабрю. На этой неделе ребята заработали по двести десять долларов. Молодцы, стахановцы каптруда!

Я выписал Оксане шестьдесят два доллара премии, придвинул калькулятор, чтобы зарплаты перевести в рубли, но вовремя опомнился. С прошлой недели, как начались события вокруг Верховного совета, мы окончательно прекратили принимать российские деньги, брали только валюту. Рубли игнорировались напрочь, и меня это радовало. Проще считать отпускные цены и прибыль. Итак, девятьсот два доллара вынь и положь на зарплату коллективу, потом себе стольник. Впрочем, после пары секунд размышлений я решил, что трудился не меньше Оксаны, и выписал себе премиальную соточку.

Итак, в сухом остатке имеем тысячу сто два доллара зарплаты, плюс четыреста долларов расходов на аренду помещений и грузовика, реклама обошлась в шестьсот. Я достал листок, сложил цифры прихода столбиком, умножил на пятьдесят процентов… стоп, неправильно! извлек пятьдесят процентов, вычел две сто. Ух!

Вышло почти семь тысяч долларов чистой прибыли за неделю работы! За год можно заработать триста пятьдесят тысяч, а через три года достичь рубежа в миллион. Купить белые штаны, бриолин в литровой банке, солнечные очки «Барберрис» и отчалить в турпоездку по загранкам!

Я воодушевился, выписал расходный чек, сам же подписал, отправился к Ольге, кассиру Вадима. Ребята тем временем вызвали со склада Вовку с тремя бутылками «Спуманте». В прошлый раз после вермута все маялись животами. «Спуманте», со слов покупателей, подобных недостатков не имел.

Как только я выдал ребятам зарплату, они раскупорили бутылки, разлили шипучку по чайным чашкам, расселись вокруг Пашкиного стола. Я вздохнул, вспомнив, как цивилизованно отмечали окончание недели в фонде. Культурно цедили качественный алкоголь, закусывали сервелатами и наутро пузом не страдали. Здесь коллектив хлебал польскую бормотень и заедал синюшними пирожками, рискуя не вспомнить с утра свои ФИО и ПМЖ. Еще раз вздохнул, уже о будущем.

Недельной давности пьянку в «Тереме» Жорик категорически осудил и, более того, строго-настрого запретил злоупотреблять с сотрудниками в ресторанах и прочих злачных местах. Разрешил сливаться с работниками в праздничном экстазе в исключительных случаях – Новый год, Восьмое марта и День рождения фирмы.

Очень жаль.

Я смотрел на ребят и понимал: вот она, настоящая банда, готовая пахать с утра до утра, без претензий ко мне и жалости к себе. Двести долларов в неделю, где они столько заработают? Я точно знал, что подобные деньжищи заколачивают лишь удачливые финансисты, беспринципные коррупционеры да золотые детки, пристроенные на теплые места, подобные «Русскому горизонту».

Я третий раз вздохнул: «Управляйтесь без меня, дела есть», отхлебнул из чашки и спустился вниз, в «Терем». Надо обсудить пару вопросов с Жориком, обещавшим подскочить.

26 сентября - 1 октября 1993 года

К концу сентября я по прежнему ни разу не появился в институте. Был абсолютно, напрочь, наглухо, четырнадцать часов в сутки загружен работой. Схема, выстроенная Жориком, сбоев не давала. Люди несли в фонд наличные, уезжавшие к Вадиму. Тот превращал наличность в безналичку и отправлял Фиме. Фима на следующий день конвертировал рубли в доллары и отсылал полякам. Обратным маршрутом – из Гданьска в Москву – два-три раза в неделю выезжали фуры, груженые алкоголем. Жорик заключил полтора десятка контрактов, которые требовалось оплатить кровь из носу еще вчера. Бесперебойно, каждый день мы слали в Польшу все деньги, попадавшие в наши руки, до копейки, до цента, до пфеннига. Жорик, похоже, знал, что скоро свалится на Москву напасть.

Может случайно, а, может, он так спланировал, но в одночасье, как только в Верховном Совете забузили, алкоголь превратился в дефицит. Мы на ура торговали со стопроцентной наценкой всем, что завозилось, и все равно склад к вечеру пустел. Я еле приползал домой, добитый, убитый усталостью. Валился на кровать, вскакивал.

Черт! Уже утро! На работу!

Компания действовала слаженно. Каждый отвечал за определенный фронт. Гена взвалил на себя обязанности по Хрякинскому складу, немногочисленные, необременительные, но ответственные. Первая обязанность – принимать по накладной фуры с таможни. Вторая – загружать согласно заявке «Газон», челночивший до Калязинского и обратно. Работа муторная, нудная, требующая адского внимания и прилежания, как раз для Генки. Никто бы не справился, кроме него. Также Гена имел обязанность по составлению отчетов по складским остаткам, которые вечером, в общаге, передавал Юрику.

Геннадию мы не завидовали, а он лишь похохатывал, мол, работенка у него как у сторожа: «Весь день сиди на диванчике да научные журналы почитывай». Хорохорился, похоже.

В офисе обязанности разделились автоматом. Пашка – известный врун, болтун и хохотун – общался с клиентами. Записывал их пожелания, сравнивал с нашими возможностями, составлял заявки и передавал Юрику. Дотошный скрупулезный Юрец сверялся с отчетами по алкоголю, либо имеющемуся в подвале, либо находящемуся в пути, и выписывал накладные. Если алкоголь присутствовал только в Генкином отчете, то есть на Хрякинском складе, составлялась заявка для Гены и формулировалось обещание клиенту, что завтра кровь из носу испрашиваемое приедет.

Клиенты роптали, но отправлялись в подвал, где верховодил силач Вовка. Ему десять коробок наверх подогнать – легкая разминка.

На телефонные звонки отвечала Оксана, Юркина подружка, обладавшая роскошным голосом. Мы приняли ее на работу за оклад полтораста долларов в месяц, кратко объяснили суть работы, сунули под нос прайс-лист и забыли. Лишь в конце недели сообразили, что в конторе появился суперработник, вернее, суперработница, закрывшая бархатным тембром самый сложный участок работы – общение с клиентами по телефону.

В начале недели пару дней пошаманил в конторе Серега, компьютерщик из ВычМеха. Он нарисовал программу, выписывающую накладные и обсчитывающую остатки алкоголя в подвале, отладил ее, протестировал, установил еще два компьютера – Пашке и мне, в момент протянул локальную сеть и был таков. Умчался в свою программистскую берлогу, в ВычМех, обозвав нас пожаром в дурдоме во время наводнения. В чем-то Серега был прав. Прием ваучеров и выплата дивидендов занятие сто крат благороднее, чем продажа бухла ларечникам.

С введением компьютерного учета ералаш в работе уменьшился. Компьютеризация навела порядок в складских бумагах и принесла облегчение Юрику и Пашке. На волне радости, мы увеличили число компьютеров с трех до пяти, негоже Оксане и Вовке находиться на обочине прогресса с калькуляторами в руках. Серьезным делом заняты, пусть имеют доступ к информации.

В среду программное обеспечение заработало во всю мощь пяти процессоров. В четверг поняли, что расслабляться и праздновать рано. Всплыло другое проблемное место – склад. Сколько бы рейсов «Газон» не делал, чего бы Гена ни отгружал, к полудню подвал наполовину пустел. Клиенты, прибывавшие после обеда, рисковали получить не то что нужно, а то, что осталось. На весь этаж раздавалась громкая ругань, «Прома Импэкс» обзывалась сельмагом фуфельным, автолавкой без колес и прочими нехорошими словами. Торгаши – Паша и Юрик – не оскорблялись. Отпихивались от клиентов советом пораньше вставать и стряпали очередной заказ Геннадию.

Я, как лицо ответственное за доброе имя конторы, обеспокоился проблемой всерьез. Первым делом уразумел, что имел в виду Жорик, когда бурчал: «Тут с ассортиментной матрицей без бутылки не разобраться».

К середине четверга я разобрался, на трезвую голову, без бутылки, лишь три чашки двойного эспрессо выдул для активизации мыслительных процессов. Тщательно изучил статистику продаж. Поломал голову изрядно, но составил список самого ходового алкоголя, с которым ознакомил Юрика с Пашкой. Те подумали, добавили пару позиций и пообещали сегодня вечером передать наш список Гене, чтобы впредь грузил указанные напитки от души, с тройным запасом. Пусть простаивают под боком, а не в Хрякино. Разобравшись с матрицей, я переключил внимание на очереди перед Павликом и на складе.

Полдня размышлений ни к чему не привели, хоть тресни. Решил сходить в «Терем» перекусить, может чего привидется. Как только я сел за стол, привиделся легким уколом в мозжечок Генка, мающийся бездельем в Хрякино. Или не привиделся? Может я головой стукнулся, когда откидывался назад на спинку стула и стену задел невзначай? Без разницы. Решение найдено.

Пока заглатывал наспех обед, в голове вспыхивали умные мысли, одна другой ярче.

Через час инструктировал Юрика. Сначала объявил, что по просьбам закупающихся граждан вводятся скидки размером пять и десять процентов. Пояснил, что скидки предоставляются при одном условии – получение товара на складе в Хрякино. Пять процентов для мелких клиентов, десять для солидных, тех, кто тарится крупным оптом от тысячи долларов. Юрик согласился, указал Пашке: гони всех, кто за хорошую оптовую скидку мать продаст, в Хрякино на склад.

Я уселся за телефон, принялся названивать Гене. Следовало предупредить, что синекура кончилась, наступили напряженные трудодни.

Как впоследствии показали отчеты, решение оказалось верным. Крупные клиенты сообразили, что десять процентов скидки от стоимости товара в три-четыре тысячи долларов – неплохой повод, чтобы глянуть на подмосковные красоты. Очередь в офисе поредела, но это проявилось со временем, через пару недель. Другая проблема нарисовалась через час. Качественная связь с заводом отсутствовала, присутствовали шум и треск на древнем коммутаторе. Второпях купленный и выданный Генке пейджер не выручил. Операторы пейджинговой компании путались в диктуемых накладных, как второгодники в деепричастных оборотах. Тьфу!!!

Я тонул в груде дел, в суматохе явлений...

25 сентября 1993 года
20-00

Спустившись в «Терем», я поразился. Анастасия Игоревна восседала за столиком возле бара, вся из себя осанистая, важная. Облик неуловимо сменился. Глазом не заметить, но от Насти исходили флюиды: сидит мудрый руководитель, вдумчиво направляет, отечески наставляет и вдохновенно мобилизует подопечный коллектив. Точно. Еще одним счастливым человеком стало больше. Другого счастливого человека я наблюдал вчера.

Полтора часа, которые Верочка отчаянно совокуплялась в моей квартире, позволили прийти к выводу, что она вполне и безусловно счастлива. В ее жизни нет места сомнениям и унынию. Все расписано на годы вперед. При сем при том, ожидаемое расписное будущее окажется незначительным довеском к уже полученным атрибутам счастья – квартире, иномарке и занятию любимым делом. Кажется, возможность шить джинсы «Версаче» и продавать в собственном контейнере была для Верочки гораздо большим делом, чем простая сбыча мечт. Это воплощались в жизнь сокровенные фантазии. Не зря закончила текстильный институт. Мечтала о соперничестве на равных с европейскими домами моды. Получилось. Так же красиво получилось у Вадима, третьего счастливчика, подсевшего ко мне.

Устроился напротив, залпом осушил шотик с модным коктейлем «Б-52», подожженным официанткой Светой, и теперь зубоскалил, вертел глазами, жизни радовался в ожидании семужки. Поди неплохо! Имел под боком почти родной ресторан, где можно наесться, напиться, обсвинячиться от души, с утра получить счет и передать бухгалтеру. Пусть в конце недели скалькулирует все траты и оплатит по безналу.

Я чуть пригубил пива, вспомнил, что сам в «Тереме» столуюсь на таких же шоколадных условиях. Но радости это не приносит.

Почему? Боюсь стать счастливым? Нет, не боюсь, истово желаю! Пугает неизвестность? Не могу представить что случится, когда очередь дойдет до меня, и Жорик росчерком пера воплотит в реальность все, о чем мечталось, и сдохну?

Я залпом махнул треть кружки, оглядел помещение. Понедельник был пустым днем, но сегодня публика собралась в непривычно большом составе.

За столом у сцены восседал Чича с атлетами. У бара тестировала Мишины коктейльчики Настя. В углу столовались я и Вадим. Составляли сообща равнобедренный треугольник. Все местные в сборе.

Посторонние граждане занимали полдесятка оставшихся столиков. Впрочем, посторонними они считались условно. Не раз и не два наблюдались тут. Окрестные коммерсанты считали шиком ведение переговоров в «Тереме». Более того, казалось, что Жорик лично знал переговорщиков. Появляясь в ресторане, он непременно бросался с распростертыми объятиями к каждому гостю, возглашая: «Рад видеть! Где пропадал? Как дела?» Являл собой дружелюбие и доброжелательность, не переступая, впрочем, грань панибратства.

Показалось, что все желающие вложиться безналом в «Русский Горизонт» были найдены здесь. Вот и сейчас, войдя в «Терем», Жорик облобызался с присутствовавшими, там-сям подзадержался, потерся щечками с парой новопришедшх, в финале рухнул за наш с Вадимом столом.

Поздоровался, выслушал пожелания и просьбы. Сообщил, что на неделе получим три фуры, а это больше пятидесяти тысяч бутылок. Со складом решим!

Жорик отправился к Насте, посидел за ее столиком минут десять, вернулся с вестью: Настя не возражает! Подвал, неотапливаемый, необъятный, забитый рухлядью, загаженный крысами, можно забирать хоть завтра. «Терему» не нужен.

С утра я разрывался на части. Вызывал дератизаторов для борьбы с грызунами, передавал дела Юрику, двух новеньких с общаги – Павлика и Вовку – вводил в суть торговых операций, усаживал за телефон, учил деловому общению. Если клиент звонил по рекламе в первый раз, рекомендовал ребятам беззастенчиво врать, что товар на складе есть, можно приезжать и покупать. Тем, кто обращается не в первый раз, – докладывать, что отдельные позиции вот-вот закончатся. Какие непонятно, морока с документами. В общем, тоже приезжайте, дорогие покупатели, разберемся на месте.

Потом метался между вторым этажом и подвалом, расчищал место под склад и договаривался с заводом о сверхурочной работе «Газона», сулил двойные премиальные водителю и заводчанину, с которым общался, на карман немного.

В полдень отправили машину за очередной партией алкашки. В шесть вечера получили от Генки сообщение, что машина отправилась обратно. Застряли на работе до двенадцати ночи.

В среду дела пошли веселее, появились запасы, расширился ассортимент. Работать стало чуть проще, но все равно нелегко. Число клиентов росло ровной арифметической прогрессией. «Газон» делал по три рейса в день, но на складе постоянно чего-то не хватало.

К концу недели вместо намеченных Жориком трех тысяч шестисот долларов мы выбили девять тысяч восемьсот. Я посчитал обещанную ребятам зарплату и чуть не свалился со стула. Получилось по шестьсот восемьдесят долларов на брата. Это уже работа в убыток. Что-то не так. Потянулся к телефону, чтобы отзвонить Жорику справочно, однако вовремя сообразил, что ребят стало больше. Десять центов премии с каждого сверхпланового доллара надо делить на четверых. Пересчитал зарплату еще раз. Получилось по двести пятнадцать долларов на человека за одну неделю работы. Опять много.

Пришлось звонить Жорику с докладом, что на зарплату уходит тысяча долларов. Жорик меня не слушал. Оборвал на полуслове, занят край и, вообще, ему сейчас не до херни. Тут ваучер рухнул с девяти баксов до семи с половиной, доллар подскочил с тысячи ста до полутора тыщ, Белый дом бурлит контрреволюционными идеями и вообще. Предложил поступать так, как сочту нужным, имея при этом в виду, что обещанное надо отдавать. Если, конечно, планирую работать с ребятами дальше, а не кидать. Выплачивать зарплату в обязательном порядке рублями, которые лежат в кассе у Вадима.

Работать с ребятами я планировал и в любом случае обещанное заплатил бы. Отправился к Вадиму.

Вадим доложил, что доллар стабилизировался на отметке тысяча триста. Рублей в кассе килограммов десять, то есть много. Я выписал зарплату и выдал каждому трудовому герою по двести восемьдесят тысяч рублей.

Герои ахнули, поглотали воздух, захлебнувшись счастьем, и заказали стол в «Тереме». Через пару минут разместились за столом, вперились взглядами в меню.

Я кивнул официантке Инне: «как всегда», переместил взгляд на друзей, готовых взорваться от счастья. Они не ожидали таких грандиозных выплат и теперь проставлялись. Деловито рыскали взглядами по столбцам меню, пихали друг друга в бок: «А это? А это? А это?» Не было у них наставника, как у меня, который заказал бы просто и душевно: «Водочки вкусненькой и закуски какой-нибудь».

На подсказки и разъяснения я не отвлекался, черкал цифры в ежедневнике: получено, выдано, зарплата, аренда, реклама, транспортные расходы и т.д... Не успел в офисе дела доделать.

Завязал с бухгалтерией, когда принесли водку и салаты. Перед тем, как захлопнуть ежедневник, с легким воодушевлением отметил, что чистая прибыль за неделю составила три с половиной тысячи долларов, несмотря на скачки валютного курса и скандалы в руководстве страны. За рубли мы не торговали, цены прописаны в СКВ, и, что бы ни происходило вокруг, измениться они не могли. Доллар и бундесмарка стояли неколебимо. За это выпили. Потом я предупредил работничков, чтоб не слишком радовались. На следующей неделе план вырастет до девяти восьмисот. Как договаривались – план по продажам будет равен достигнутой неделей ранее цифре. Придется пыжиться пуще прежнего. Ребята заверили, что за такие деньги зайца в поле лопатой загоняют. Я согласился. За такие деньги можно побегать с высунутым языком на плече. Выпили еще.

В десять вечера я оставил ребят праздновать дальше, а сам поехал домой с сотней долларов в кармане. Моя зарплата не зависела ни от чего.